Андрей Воробьев - Сказки Орловской губернии [Из собрания сказок Иосифа Федоровича Каллиникова]

Нечего делать, собираться надо. Собрался мужик. Сели они в карету, покатили в столицу. Приехали. В кабинет повели мужика.

— Можешь от смерти избавить?

— Сперва на болящего глянуть надо…

— Гляди, да не проглядывай только!

В спальню министрову мужика привели. Глянул — а чертей видимо-невидимо, почитай, всё пекло вылезло, только главного нет самого.

— Можешь вылечить?!

— С чего же не вылечить? Не таких видали!

Спросил стакан с водою.

— Ну, а теперь уходить всем надобно из спальни.

А им боязно один на один с мужиком министра оставить.

— Так что всем уходить, а иначе лечить не берусь.

Пожались, пожались — вышли за двери.

А черти кто за что министра главного дёргают, кто за нос, кто за волосы, кто за руки, кто за ноги, глотку ему душат. Мужик опять — брызг на министра водой из стакана. Черти кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в трубу, кто под пол лезет — подавили друг дружку сколько…

Вздохнул министр, открыл глаза…

— Кто же это от смерти меня вызволил?

— Так что крестьяне мы будем, такой-то волости, деревни такой-то, Иван Петров.

— Что ж я для тебя сделать должен, благодарить тебя чем надобно?

— А чего ваша милость соизволит пожаловать, на том премного благодарны будем.

— Хата есть?

— Как не быть, есть, купец ставил.

— Земля есть?

— Как не быть — барин пожаловали.

— Казны много?

— А вот этого недохват будет.

— Вот тебе мешок с золотом.

Недохват когда будет — по телеграфу отбей, вмиг предоставим ещё.

Обогатился мужик. Баба не нарадуется на мужика своего.

Живут себе, горя не видят мужик с кривою своею. Сидят так-то в вечере, чаек попивают.

Глядь, бубенцы звякнули, а время-то зимнее, заметуха [62] Заметуха. Метель, вьюга. метёт.

Кривая и говорит:

— Кого же это занесло в такую непогодь? Глядь, будто подле избы полозьями заскрипело.

— Уж не к нам ли? Выдь-ка поди на улицу.

Только мужик к двери — в окно застучали…

— Иван Петров тут проживает?

— Тут, а вам чего надобно?!

— Отворитеся.

Открыл мужик сени — солдаты идут, тесаки наголо, а вслед генерал сам.

— От царя самого посланы.

Испугался мужик и говорить не знает что.

— Вы доктор будете?

— Лечим…

— Царь занедужил больно, к себе требует!

— Теперь только не лечим мы больше…

— Дела нам нет до того — царь требует!

— Так, — думает мужик, — подвели, окаянные, говорил же я: золота наобещаете — черепков сунете, дом поставите — сами же потом спалите. Так оно и вышло теперь: лекарем сделали и тут же надули.

Кривая ему;

— Как же, муженек, быть-то?

А ему зарок был даден — больше трех раз не лечить. На четвёртый ежели возьмется — и богачеству конец, и самому к чертям полезать в пекло.

— Так поедешь, что ль?!

Жмётся мужик, нельзя ему в четвёртый раз ехать.

— Не поедешь, так силой взять велено.

Подумал, подумал и говорит:

— Ну, ладно; видно, ничего не поделаешь — надо ехать.

А как ему не поехать — либо к чертям в пекло, либо посадят в острог.

— Только уговор один — кривую с собой возьму.

— И, что ты, муженёк, я-то зачем с тобою?

— Помогать будешь мне.

— Кого хошь бери — поедем только.

И кривая собралась с мужиком своим. Сели они в карету царскую, во дворец поехали.

Едут — народ расступается: наиглавнейший лекарь к царю вытребован.

А глянули — мужик в лаптях со своею бабою, кривою вдобавок.

Во дворец приехали — в спальню к царю повели их. Мужик и говорит своей кривой:

— Вот что, баба, ты подле двери стой карауль, как крикну — в секунду чтоб в спальню явилась.

Вошёл в спальню, там министры, генералы.

А чертей — видимо-невидимо. Всё пекло вылезло, и главный тут же — на груди у царя сидит, за глотку его душит.

— Ну, — думает мужик, — пропал я…

Говорил мужик посторонним:

— Так что должен я один на один остаться с царём, а иначе нельзя вылечить будет.

А черти кто за что царя тянут-мучают: кто руки ему крючит, кто ноги ему загибает — суставчики так и трещат все.