Светлана Волкова: Сказки мышонка Сухарика

— Смотрите, вот он, ваш Полосатый.

Анфиса с Василисой в крынку с молоком заглянули и ахнули. Бабка Анфиса Полосатого вытряхнула. Кошка Василиса Полосатого вылизала.

— Да мы тебя, Прокопьевна, и за ворота проводим.

Долго провожали, руками махали. Только Прокопьевна за угол свернула, кинулся следом Пашутка, догоняет Пашутку бабка Анфиса. Впереди всех бежит Василиса.

— Ой, вернись, Прокопьевна!

— Не уходи, Прокопьевна!

— Живи у нас, Прокопьевна!

Шесть котят у Василисы. Пять серых белолапых, а шестой — Полосатый. Пять смирных, послушных, а шестой — озорной. Бабка Анфиса Полосатого за уши трясет: за маятник цеплялся, ходики оборвал. Дед Полешко Полосатого за шиворот тащит: табак рассыпал, кисет разорвал. Мышка Прокопьевна на Полосатого с жалобой:

— Он меня, Прокопьевну, Укропьевной дразнит!

Взяла кошка Василиса полотенце, отхлестала своего Полосатого.

— Не цепляйся за маятник! Не дергай кисет! Не дразни Укропьевной нашу Прокопьевну!

Полосатый вырвался, на улицу выбежал, на крышу залез. На крыше труба, из трубы дым столбом, вскарабкался Полосатый по столбу и очутился на небе. Бежит по небу пушистое облако. Полосатый к нему:

— Давай играть!

Тронул пушистое облако лапой — из облака пух во все стороны. Увидела это грозовая туча, нахмурилась. Загремел гром, пошел дождь. А Полосатый и рад. За дождевые нитки цепляется, дергает. Весь дождик запутал, в клубок замотал. Дождик и перестал. Протянулась по небу пестрая радуга. Катается по ней Полосатый, кувыркается, точно на бабкином половике. Только недолго радуга в небе стояла, скоро растаяла. Негде кувыркаться. И облака сторонятся, боятся. Скучно стало на небе. Прибежал Полосатый туда, где дым, — к Анфисиной трубе. Слез вниз, молока напился и уснул до вечера.

Вечер настал, в двери — стучат.

— Открывайте, это мы, соседские коты. Дома ваш Полосатый?

— Дома. Где ему быть?

— Мы пришли его бить. Луны в небе нет. Нам, котам, без Луны не живется, по крышам не лазается и не поется.

Вышел Полосатый:

— Я Луну не брал!

— И пушистое облако не ты растрепал? И дождь в клубок не ты смотал?

Кошка Василиса послушала, с гвоздя полотенце сняла. Бабка Анфиса прут принесла. Идет дед с ремнем. Коты рукава засучили.

— Мы так не уйдем!

Только Пашутке Полосатого жалко: надо Луну искать, надо мышку Прокопьевну звать.

— Помоги, Прокопьевна!

— Выручай, Прокопьевна!

А Прокопьевна из чулана: «Не буду помогать! Не стану искать! Он меня, Прокопьевну, Укропьевной зовет».

Искали Пашутка с Полосатым Луну. Искали, искали, пока не устали.

Соседские коты от двери не уходят.

Кошка Василиса полотенце не уносит.

Стоит дед Полешко с ремнем.

Ждет бабка Анфиса с прутом.

Сжалилась мышка Прокопьевна, надела очки с одним стеклышком. Весь дом и весь двор обошла, а Луны не нашла. Прячет глаза:

— И на старуху бывает проруха.

А соседские коты от дверей не уходят…

Кошка Василиса полотенце не уносит…

Стоит бабка Анфиса с прутом…

Ждет дед Полешко с ремнем…

Вздохнула Прокопьевна, ушла в свой чулан. Назад пришла с плошкой. В плошке огарок от старой Луны, закопченный, заплывший.

— Только и свету было в чулане, — жалеет огарок Прокопьевна. А сама трет огарок золой, чистит огарок песочком. Заблестел огарок от старой Луны ярче нового месяца.

Ушли коты домой не пустые — с Луной.

Ушел дед Полешко с ремнем.

Ушла бабка Анфиса с прутом.

Кошка Василиса полотенце повесила.

Опять Полосатому весело!

Побежал Полосатый к Прокопьевне в темный чулан.

— Мышка Прокопьевна, я в чулане с тобой посижу. Я глазами тебе в темноте посвечу.

Сделал дед Полешко для Пашутки санки. Санки новые, сосновые, полозья березовые. Ухватился за них Пашутка, обрадовался.

— Погоди, — говорит дед Полешко, — я колокольцы подвешу.

Подвесил дед Полешко к санкам колокольцы. Не простые колокольцы, колокольцы-самозвонцы. Колокольцы звенят, чего Пашутка хочет, то и санкам велят.