Mark Twain - Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий (Mark Twain. The Prince and the Pauper)

At long intervals (через длинные интервалы = изредка) he drew his thumb (он проводил большим пальцем; to draw — тащить) along the edge of his knife (по лезвию своего ножа), and nodded his head with satisfaction (и кивал головой с удовлетворением). 'It grows sharper (он становится острее),' he said (он сказал); 'yes, it grows sharper (да, он становится острее).'

He took no note of the flight of time (он не замечал полета = течения времени; to take note — обращать внимание: «брать заметку»), but worked tranquilly on (но работал спокойно дальше), entertaining himself with his thoughts (развлекая себя своими мыслями), which broke out occasionally in articulate speech (которые прорывались иногда в членораздельной речи):

'His father wrought us evil (его отец причинил нам зло; to work — работать, делать), he destroyed us (он уничтожил = погубил нас) — and is gone down into the eternal fires (и сошел вниз в вечное пламя)! Yes (да), down into the eternal fires (вниз в вечное пламя)! He escaped us (он ушел от нас; to escape — сбежать) — but it was God's will (но это была Божья воля), yes it was God's will (да, это была Божья воля), we must not repine (мы не должны роптать). But he hath not escaped the fires (но он не избежал пламени)! no, he hath not escaped the fires (нет, он не избежал пламени), the consuming, unpitying, remorseless fires (всепожирающего, безжалостного, беспощадного пламени) — and they are everlasting (а оно вечно)!'

And so he wrought (и так он работал; to work — работать); and still wrought (и еще работал); mumbling (бормоча; to mumble) — chuckling a low rasping chuckle at times (посмеиваясь тихим дребезжащим смешком временами) — and at times breaking again into words (а временами разражаясь словами; to break into — разразиться: «ломать в, вломиться»):

'It was his father that did it all (это был его отец, который сделал это все; to do — делать). I am but an archangel (я только архангел) — but for him, I should be pope (но, если бы не он, я должен был бы быть = был бы Папой)!'

The king stirred (король пошевелился). The hermit sprang noiselessly (прыгнул бесшумно; noise — шум) to the bedside (к кровати; side — сторона), and went down upon his knees (и опустился на свои колени; to go down — опуститься: «пойти вниз»), bending over the prostrate form (согнувшись над лежащим телом) with his knife uplifted (со своим ножом, поднятым вверх). The boy stirred again (мальчик пошевелился снова); his eyes came open for an instant (его глаза открылись на мгновение; to come open — стать открытыми), but there was no speculation in them (но не было никакого размышления в них), they saw nothing (они не видели ничего; to see — видеть); the next moment his tranquil breathing showed (в следующий момент его спокойное дыхание показало) that his sleep was sound (что его сон был крепким) once more (опять).

The hermit watched and listened for a time (отшельник наблюдал и прислушивался какое-то время), keeping his position and scarcely breathing (сохраняя свое положение = оставаясь на месте и едва дыша); then he slowly lowered his arm (затем он медленно опустил свою руку), and presently crept away, saying (и вскоре отошел прочь, говоря; to creep — ползти):

'It is long past midnight (сейчас давно за полночь) — it is not best (нехорошо; best — наилучший) that he should cry out (если он закричит), lest by accident some one be passing (если по случайности кто-нибудь будет проходить).'

He glided about his hovel (он скользил = плавно двигался по своей лачуге), gathering a rag here (подбирая лоскут здесь), a thong there (ремень там), and another one yonder (и другой вон там); then he returned (затем он вернулся), and by careful and gentle handling (и осторожными и мягкими манипуляциями) he managed to tie the king's ankles together (он смог связать лодыжки короля вместе) without waking him (без того, чтобы разбудить его = не разбудив его). Next he essayed to tie the wrists (затем он попытался связать его запястья); he made several attempts to cross them (он сделал несколько попыток скрестить их), but the boy always drew one hand or the other away (но мальчик все время отодвигал одну руку или другую прочь; to draw — тащить), just as the cord was ready to be applied (как раз когда веревка была готова быть применена); but at last (но наконец), when the archangel was almost ready to despair (когда архангел был почти готов отчаяться), the boy crossed his hands himself (мальчик скрестил свои руки сам), and the next moment they were bound (и в следующий момент они были связаны; to bind — связывать). Now a bandage was passed under the sleeper's chin (тотчас же повязка была пропущена под подбородком спящего) and brought up over his head (и вытянута наверх над его головой; to bring — приносить, тащить) and tied fast (и затянута крепко) — and so softly, so gradually, and so deftly (и так мягко, так постепенно и так ловко) were the knots drawn together and compacted (были узлы стянуты вместе и соединены; to draw — тащить), that the boy slept peacefully (что мальчик проспал мирно; to sleep — спать) through it all (через все это) without stirring (без того, чтобы двигаться = не шевельнувшись).

eternal [ı`tə:nəl], breathing [`bri:ðiŋ], gradually [`græGuəlı]

There was no response. The old man bent down and scanned the boy's reposeful face and listened to his placid breathing. 'He sleeps — sleeps soundly'; and the frown vanished away and gave place to an expression of evil satisfaction. A smile flitted across the dreaming boy's features. The hermit muttered, 'So — his heart is happy'; and he turned away. He went stealthily about the place, seeking here and there for something; now and then halting to listen, now and then jerking his head around and casting a quick glance toward the bed; and always muttering, always mumbling to himself. At last he found what he seemed to want — a rusty old butcher-knife and a whetstone. Then he crept to his place by the fire, sat himself down, and began to whet the knife softly on the stone, still muttering, mumbling, ejaculating. The winds sighed around the lonely place, the mysterious voices of the night floated by out of the distances. The shining eyes of venturesome mice and rats peered out at the old man from cracks and coverts, but he went on with his work, rapt, absorbed, and noted none of these things.