Морис Дрюон: Тисту - мальчик с зелеными пальцами

Тисту — имя диковинное, которое не сыщешь ни в одном календаре как во Франции, так и в других странах. Ведь святого Тисту вообще никогда не существовало.

Но как бы то ни было, жил когда-то на свете маленький мальчик, которого все называли Тисту… Все это, конечно, нужно объяснить.

В один прекрасный день, сразу же после появления его на свет, когда размером он был не больше домашнего хлебца в корзине булочника, его крестная мать в платье с длинными рукавами и крестный отец в черной шляпе принесли этого младенца в церковь и заявили кюре, что нарекают его именем Франсуа-Батист. Именно в этот день вместе с другими многочисленными новорожденными младенец этот принялся всячески протестовать, истошно вопить и даже побагровел от натуги. Но взрослые, которые ничего не смыслят в протестах новорожденных и упорно отстаивают уже готовые взгляды, заявили с невозмутимой уверенностью, что отныне ребенок будет именоваться Франсуа-Батистом.

Потом крестная мать в платье с длинными рукавами и крестный отец в черной шляпе уложили его в колыбель, и тут произошла одна удивительная вещь. Взрослые почему-то не в силах были величать его на своем взрослом языке полным именем, а сразу же принялись его звать Тисту.

Заметьте, что подобная вещь — далеко не редкость. Сколько маленьких мальчиков и маленьких девочек записывают в мэрии или в церкви под именами всевозможных Анатолей, Сюзанн, Агнесс или Жан-Клодов, а зовут их всегда иначе — ну, например, Толя, Зетт, Пюс или Мистуфле!

Все это без труда доказывает, что готовые взгляды не слишком-то хороши и что взрослые просто не способны распознать наше имя, да и не только имя. Несмотря на их вечные уверения, будто все на свете им известно, они даже и не ведают, откуда мы взялись, почему мы здесь, в этом мире, что нам надлежит тут делать.

Это беглое замечание имеет немаловажное значение и требует еще кое-каких дополнительных разъяснений.

Если уж нас произвели на свет лишь для того, чтоб в один прекрасный день мы стали взрослыми, то с возрастом готовые взгляды легко и прочно укладываются в нашей голове.

Взгляды эти, давным-давно придуманные и узаконенные, изложены в книгах. Следовательно, постигая их во время чтения или же просто внимательно слушая рассказы людей, которые много читали, можно довольно быстро превратиться во взрослого, похожего на всех остальных взрослых.

Добавим еще, что на свете существует великое множество таких готовых взглядов, пригодных для всех случаев жизни, и это очень удобно, потому что их можно то и дело менять.

Но если кое-кто из нас появляется на этой земле с какой-то определенной целью, если ему уготовано выполнить этот ни с чем не сравнимый труд, то тогда ему приходится не легко. Готовые взгляды, которыми другие пользуются с легкостью необыкновенной, отказываются прочно сидеть в нашей голове; они у нас влетают в одно ухо, а в другое вылетают, падают на землю и тут же разбиваются.

Тем самым мы доставляем массу неприятных неожиданностей прежде всего нашим родителям, а потом уж и всем прочим взрослым, которые удивительно цепко держатся за свои пресловутые взгляды.

Именно так и произошло с тем самым маленьким мальчиком, которого нарекли именем Тисту, даже не испросив при этом его собственного согласия.

Волосы у Тисту были белокурые, вьющиеся на концах. Представьте себе целый водопад солнечных лучей, которые, падая на землю, образовали бы небольшой локон. У Тисту были большущие голубые глаза и розовые, свежие щечки. Его часто целовали.

Недаром взрослые — особенно те, у которых глубоко вырезанные темноватые ноздри, морщины на лбу и волосатые уши, — то и дело целуют малышей в их свежие щечки. Они уверяют, будто при этом малыши испытывают истинное удовольствие; это тоже один из их готовых взглядов. На самом же деле это им, взрослым, приятно целовать крошек в свежие щечки, и те весьма охотно доставляют им подобное удовольствие.

— Ах, какой премиленький мальчик!

Но Тисту от этого не испытывал ни малейшей гордости. Красота казалась ему вещью самой обыденной. Он даже удивлялся, что не все мужчины и женщины, не все дети по ходят на его родителей и на него самого.