Астрид Линдгрен: Приключения Эмиля из Леннеберги

— ТЫ жив, Свинушок! У каждого своя судьба. Ты остался жив!

Но Эмилю хотелось поскорее забыть поросенка из Бастефаля. И когда на следующий день Крюсе-Майя и Лина сидели на кухне и быстро-быстро резали кубиками мясо, а мама Эмиля перемешивала фарш для колбасы и обрезала окорок, чтобы положить его в рассол, и Лина запела "С моря дуют студеные ветры", а Крюсе-Майя стала рассказывать про привидение без головы, которое живет на чердаке в доме пастора, Эмиль рассмеялся. Он уже думал не о поросенке из Бастефаля, а только о том, что скоро Рождество, и радовался, что пошел наконец снег.

— Снег засыпал белый свет, — распевала на все лады сестренка Ида. Так говорят в Смоланде, когда выпадает много снега.

И снег в самом деле все засыпал. К концу дня снег повалил пуще прежнего, началась настоящая метель — из дома теперь нельзя было разглядеть скотный двор.

— Валом валит, все заметет, — сказала Крюсе-Майя. — Как я до дома доберусь?

— Оставайся ночевать! — предложила мама Эмиля. — Ляжешь на диванчике вместе с Линой.

— Да, только, будь добра, лежи не шевелясь, я ведь так боюсь щекотки, — сказала Лина.

После ужина Альфред пожаловался, что у него болит палец, все дергает и дергает, сил нет, и тогда мама Эмиля развязала повязку, чтобы поглядеть, что там.

Ничего хорошего она не увидела: палец опух, воспалился и краснота поползла вверх по руке.

Глаза у Крюсе-Майи засверкали.

— Заражение крови! — воскликнула она. — Это очень опасно!

Мама Эмиля вынула бутылку раствора сулемы из шкафа и сделала Альфреду примочку.

— Если к утру не станет легче, придется тебе поехать к доктору в Марианнелунд, — сказала она.

Всю ночь валил снег — над всем Смоландом бушевала метель, такая метель, какой никто и не припомнит, и наутро оказалось, что хутор Катхульт почти погребен под снегом. А метель все не унималась. Снег валил и валил, и дул такой ветер, что из дому носа не высунешь. Ветер гудел и завывал в трубе — у-у-у! Да, такая метель бывает, может, раз в сто лет!

— Альфред весь день будет снег разгребать, — сказала наутро Лина. — А может, ему и браться за это не стоит, все равно бесполезно.

Но Альфред не разгребал снег в этот день. Когда все сели завтракать, его место за столом пустовало, и вообще его никто еще сегодня не видел. Эмиль забеспокоился. Он нахлобучил кепарик, надел толстую куртку из домотканого сукна и вышел из кухни. За дверью он взял лопату и стал быстро прокапывать дорогу к пристройке у сарая, где жил Альфред.

Лина увидела Эмиля из кухонного окна и удовлетворенно закивала.

— Эмиль все-таки умница! Знает, что первым делом надо расчистить тропинку к сараю. Тогда можно озорничать со спокойной душой.

Глупая Лина, она не поняла, что Эмиль пробивается к Альфреду.

Когда Эмиль вошел — в каморку Альфреда, он удивился, до чего там холодно. Альфред не затопил печку. Он лежал на топчане и не хотел вставать. Есть он тоже не хотел.

— Не хочется, — сказал он.

Тут Эмиль еще больше встревожился. Если Альфред не хочет есть, значит, он серьезно заболел.

Эмиль растопил печь, а потом побежал за мамой. Она пришла, а с ней и все остальные — папа Эмиля, и Лина, и Крюсе-Майя, и сестренка Ида, все они встревожились за Альфреда.

Бедный Альфред, он лежал и дремал. Он был горячий, как печка, но его знобило. Красные пятна шли теперь по всей руке к плечу — глядеть было страшно.

Крюсе-Майя деловито закивала.

— Я вам говорю, такие пятна — это конец, теперь он умрет.

— Да замолчи ты, — сказала мама Эмиля, но не так-то легко было заставить замолчать Крюсе-Майю.

Она знала не меньше полдюжины людей в одной Леннеберге, которые погибли от заражения крови, и принялась их перечислять.

— А теперь вот еще и Альфред, — закончила она. Она считала, что помочь ему можно только одним способом: состричь клок его волос, оторвать лоскуток от его рубашки и закопать все это ровно в полночь к северу от дома, читая при этом заклинание. Вот она, например, знает очень надежное, проверенное на опыте заклинание:

Но папа Эмиля сказал, что все заклинания насчет черта. произнес сам Альфред еще тогда, когда поранил себе палец, и что если надо что-то закапывать в полночь к северу от дома, то пусть Крюсе-Майя сама этим и займется. Крюсе-Майя мрачно покачала головой.

— Ох-ох-ох, тогда, ясное дело, все плохо кончится. Эмиль рассердился не на шутку.