Барбара Слэй - Карбонель

НОВЫЙ ХАЗЯИН

— сообщала табличка неровными большими буквами.

— Ну, не думаю я, что у нового хозяина много покупателей!

Но пока он это говорил, дверь с сердито тренькнувшим колокольчиком открыла молодая женщина с хнычущим маленьким мальчиком и вошла в лавку.

— Ты только посмотри на это!

Розмари взглянула туда, куда он указывал. Над дверью была прикреплена другая записка, которая гласила:

КЭТИ КАНТРИП. ЛИЦЕНЗИЯ НА ПРОДАЖУ ТАБАКА

Джон присвистнул.

— Пошли, — сказал он.

— Давай не будем входить, — начала говорить Розмари, — пока не решим, что делать…

Но было уже поздно. Джон открыл дверь, колокольчик забренчал, чего нельзя было не заметить, и Карбонель проскользнул внутрь. Розмари ничего не оставалось, как последовать за ними.

В магазине было темно, а старуха за стойкой настолько увлеклась разговором со своей посетительницей, что на детей не обратила никакого внимания. Она только ухмылялась и ничего не отвечала молодой женщине, которая говорила очень быстро и сердито, держа за руку маленького мальчика. — Я вам прямо скажу, — говорила она, — уже третий раз у него болит живот после того, как он ест ваши сладости домашнего приготовления. Ну, если б один раз, я не обратила бы внимания, потому что он никогда не знает меры. Но сегодня он сгрыз всего парочку конфет — это я точно знаю — и бедного ребенка просто скрутило от боли. Я не собираюсь слушать ваши объяснения, а остальные конфеты можете взять обратно, — и она швырнула пакет на прилавок.

Малыш громко заплакал, увидев, как его конфеты, разорвав бумажный пакет, запрыгали по полу. Молодая женщина дала ему подзатыльник.

— И ноги моей больше не будет в вашем магазине, — сердито крикнула она и, взяв малыша за руку, вышла, хлопнув дверью.

Звон колокольчика затих, а дети наблюдали как миссис Кантрип ползала по полу, собирая конфеты. Розмари и Джон колебались, не надо ли ей помочь. Наконец она сложила конфеты обратно в банку, не обращая внимания на то, что они стали грязными и пыльными. За эти несколько минут Розмари успела заметить, что старуха немного привела себя в порядок с тех пор, как продала метлу. Ее седые волосы были собраны в жидкий пучок, который держался при помощи нескольких огромных шпилек, напоминающих скобы. На плечи она накинула шаль с красными кистями, правда, нескольких не хватало. Ее кухонный передник украшали огромные розовые цветы.

Она окинула взглядом прилавок и довольно добродушно обратилась к Джону:

— Чем могу быть полезна, дружок?

Последовала пауза, и дети инстинктивно придвинулись друг к другу. Первым заговорил Джон:

— Вы миссис Кантрип? — спросил он.

— Кэти Кантрип — это я, — ответила старушка. — Лицензия на продажу табака, — добавила она с гордостью.

— Тогда, если позволите, мы хотели бы попросить вас сказать нам слова Молчаливого Заклинания, которое освободило бы Карбонеля.

Старушка выпрямилась, и дружелюбное выражение исчезло с ее лица так же быстро, как вода выливается из решета.

— Кот с вами? — спросила она резко.

— Я здесь, — отозвался Карбонель и запрыгнул на прилавок.

Миссис Кантрип, казалось, вся напряглась.

— Ну, конечно, лучше обсудить все честно и откровенно. Положите метлу на прилавок, чтобы мы все могли слышать Его Величество принца Карбонеля.

У Карбонеля дернулся кончик хвоста, свисавшего с прилавка, это было знаком того, что он почувствовал язвительность, с которой она произнесла его полный титул.

— Сделайте так, как ОНА сказала, — сказал он, не отрывая от нее золотых глаз. — Но следите за ней внимательно. Бог знает, что она может выкинуть.

Они положили на прилавок метлу, прутья которой были все еще обернуты мешком для обуви. Розмари держала ее за один конец, Джон за другой. С другой стороны прилавка миссис Кантрип положила свою сморщенную руку на середину. И как только она погладила деревянную ручку, дети почувствовали, как метла задрожала в ответ.

— Ах, моя красавица, — сказала старушка очень нежно, чрезвычайно удивив этим Розмари. — Мы с тобой провели вместе столько прекрасных минут! Помнишь, как мы летали над Северным полюсом, а северное сияние мерцало сквозь твой хвост? А возвращение домой, навстречу бешеному северо-восточному ветру, когда темные густые тучи закрывали луну? Почти любая метла потеряла бы дорогу. Но только не ты, моя красавица! Да, ты была самым замечательным веником, который когда-либо поднимался в небо. Но сейчас ты так же стара, как и я, и слава покинула нас обеих, — она погладила метлу ласково, так мать гладит больного ребенка.