Барбара Слэй - Карбонель

— Но я не могу выгнать его, только не сейчас, нет! — Рози была в отчаянии.

Она сгребла Карбонеля в охапку и, горячо обнимая его, прошептала: «Милый Карбонель, разве это возможно?» — две огромные слезы скатились по ее щекам и упали на черный мех Карбонеля. Он изо всех сил вырывался, и, как только Розмари опустила его на пол, удалился, важно переступая лапами.

— Если бы только у нас был свой собственный домик, ты могла бы завести полдюжины кошек, — сказала миссис Браун с сочувствием.

— Я не хочу полдюжины кошек, мне нужен Карбонель!

— Ну, возьми мой носовой платок и утри слезы. Давай оставим его до утра и посмотрим, может быть, что-нибудь придумаем. И думать не думала, что мне когда-нибудь захочется, чтоб у нас завелись мыши, — сказала миссис Браун.

Вдруг Розмари услышала, как Карбонель сказал:

— Не волнуйся, они у вас заведутся.

Розмари с тревогой подняла глаза и посмотрела на маму, но та спокойно убирала со стола фарфоровый сервиз в буфет. Розмари поняла, что это она случайно дотронулась до ручки метлы, когда наклонялась за Карбонелем (в спешке Розмари засунула метлу под кровать). Разумеется, мама не могла ничего слышать. Розмари сердито посмотрела на Карбонеля, сидевшего на коврике у камина. Он сосредоточенно вылизывал шерсть, вытянув заднюю лапу.

— Ты придешь поговорить со мной, когда я лягу спать, как прошлой ночью? — шепнула Розмари.

Карбонель задумался.

— Нет, сегодня ночью я буду слишком занят.

— И, пожалуйста, не сердись на меня, — она наклонилась, чтобы он лучше слышал, — это нечестно.

Но вернулась мама, и Карбонель не ответил. Вместо этого он поднял голову и лизнул Розмари в щеку теплым, мокрым, шершавым языком. Умиротворенная, Розмари села рядом с ним на коврик у камина и очень нежно погладила его по черной, блестящей шерсти.

Когда Розмари проснулась на следующее утро, перспектива ехать в Туссок не радовала ее, а скорее беспокоила. Сначала она не могла понять, что ее тревожит, но, вспоминая вчерашний день, она быстро сообразила, в чем дело: миссис Уолкер не разрешает оставить Карбонеля. Розмари окончательно проснулась и спрыгнула с кровати.

Кота в спальне не было, не было его и в гостиной, где мама готовила завтрак.

— Не бери в голову, — сказала миссис Браун, увидев огорченное лицо дочери. — Это даже хорошо, что он сам ушел. Миссис Уолкер все равно не разрешит оставить его в доме. А то я волновалась, как мы найдем ему другой дом. Ну, давай одевайся, дорогая. Ты забыла, что едешь со мной?

Розмари без всякого удовольствия надела свое самое новое платье в клетку, хотя безумно любила наряжаться. Она убрала свою комнату и застелила постель с особой тщательностью, и все время строила отчаянные планы. Можно держать Карбонеля тайно в сломанной клетке для кроликов, которая стояла в саду.

«Но, по-моему, он не очень-то будет смотреться в кроличьей клетке, — думала она, тщательно разглаживая покрывало. — Сама мысль об этом его просто обидит».

Завтрак проходил в молчании, Розмари кончиком пальца рисовала узор на своем тосте с маслом. Вдруг за дверью раздалось знакомое «мяу», которое невозможно было ни с чем перепутать. Розмари бросилась открывать дверь, разумеется, за ней стоял Карбонель. Он решительно вошел в комнату, даже не взглянув на Розмари. Миссис Браун, считавшая, что было бы проще, если бы кот вообще не возвращался, посмотрела на встревоженное лицо дочери и упрекнула себя в эгоизме.

— Может, дадим ему молока, малыш? Но что делать с ним дальше, просто не представляю, хотя бы потому, что уже пора уходить.

У Розмари так сжалось горло, что она не могла ничего сказать. Она налила молока в блюдце и прислушивалась к ритмичному «лэп-лэп-лэп», как вдруг послышался стук в дверь. И прежде чем мама успела сказать: «войдите», в комнату влетела миссис Уолкер.

— Ох, миссис Браун! — запричитала она с порога. — Это наказание мне за то, что я не разрешила вам держать кота. Я не могла такого предвидеть.

— Боже мой, что случилось? Вы так расстроены. Садитесь, пожалуйста, и разрешите угостить вас чашечкой чая. Он еще не остыл.

— Кухня! — миссис Уолкер буквально задыхалась. — Там полно мышей… Их там сотни… Вы себе такого даже представить не можете. Я считала мышей паразитами, а паразиты бывают только там, где грязь. И ни одной мыши за все пятнадцать лет, что я живу в этом доме. Нет, разве можно в это поверить? Я открыла дверь кухни, чтобы приготовить моему старику парочку селедок на завтрак — он обожает селедку, мой Альфред, — и просто опешила. Я же их терпеть не могу!