Ролан Быков: Заколдованная принцесса

Дион побежал к реке.

От реки, умытая и свежая, вся в белых одеждах шла Дионелла – в ее ушах сверкали огромные серебряные серьги.

– Хорошо искупалась! – невозмутимо сказала Дионелла. – Вода как молоко молодой кобылицы!

Дион увидел серьги, в которых юная рабыня приходила к нему ночью, вспомнил вчерашнее пари и все понял.

– Что скажешь теперь? – спросила Дионелла, позванивая серьгами.

Дион не мог найти слов.

– Поторопись отдать мне свой тощий кошелек, ничтожный раб. Вот она – ваша любовь: пара ласковых слов – и все забыто.

– Скажи мне только одно – вчера ночью, когда ты говорила мне эти слова, ты лгала?

– Какое это имеет значение? Ты изменил мне! Мужчины – это ничтожество и грязь. Я вас ненавижу!

Не успел Дион и слова сказать в ответ, как загремели барабаны, послышались приветственные крики толпы и победный рев медных труб. С триумфальной победой возвращался с войны доблестный Тур. Он был одет в костюм воина и только тяжелая золотая цепь на нем говорила о его высоком положении.

– Слава великому Туру! – кричала толпа.

– Слава победителю! – кричали воины. – Слава! Слава! Слава!

Тур пригоршнями разбрасывал золотые монеты и устало смотрел по сторонам. Вдруг лицо его посуровело. Он властно вытянул руку и, что-то говоря, показал на Диона и Дионеллу, стоявших у берега. Конники Тура мгновенно окружили их. Через несколько секунд пленников, привязанных друг к другу спинами, уже везли в повозке по пыльной дороге.

Но Дионеллу волновало вовсе не это.

– Изменил, изменил, изменил! – твердила она. – Я стану женой Тура, и он убьет тебя!

– Развяжите их! – приказал подоспевший Тур.

Воины бросились исполнять приказание.

– Благородный Тур, этот подлый раб похитил меня, а потом изменил! Да, он изменил мне! – кричала Дионелла, освобождаясь от веревок. – Ты должен отомстить ему за все, если ты мужчина!

– Это правда? – спросил Тур.

Дион опустил голову.

– Ты достоин смерти.

Тур выпрыгнул из колесницы и подошел к пленникам. Он совладал со своим волнением и спросил:

– Согласна ли ты стать моей женой и хочешь ли ты этого? Пойми, я не стану тебя принуждать.

– Не хочешь ли ты сказать, что тебе все равно? – сверкнула глазами Дионелла.

– Вовсе не все равно! – ответил суровый Тур. – Я все это время думал только о тебе и я не изменял.

Дионелла растерялась:

– Тогда отвези меня сначала домой. Я не могу дать своего согласия без разрешения родителей. Но сначала отомсти за меня!

– Готовьте все для поединка, – сказал Тур своим воинам. – И дайте ему меч.

– Какой поединок? Убей изменника! – настаивала Дионелла.

– Поединок будет честным. Кто победит, станет твоим мужем.

– А если победит раб?

– Я дал слово.

Дионелла вдруг замолчала и с волнением стала наблюдать за происходящим.

Воины расступились. Слуги принесли два одинаковых меча. Тур для верности сам сравнил их и, убедившись, что условия поединка равные, бросил меч Диону.

Толпа замерла.

Тур поднял меч и бросился на Диона. В ту же секунду Дионелла сама как фурия налетела на Тура и повисла у него на руке, так что оба оказались на земле.

– Ты что, с ума сошел? – Дионелла вскочила на ноги. – Он не изменял мне! Я только сейчас поняла! Он не изменил, он просто не смог устоять передо мной! Иначе, даже не зная, что это я, он пренебрег бы мной! Ты понимаешь, что тогда ему не было бы прощенья ни на том, ни на этом свете?!

Тур поднялся с земли.

– Ты любишь его? – спросил он.

– С первого дня! – задыхаясь и обливаясь слезами, отвечала Дионелла. – С первой минуты, с первой секунды, всю жизнь и даже до того, как родилась!

Звонили колокола, свадебная процессия двигалась к церкви.

Когда Дионелла вернулась домой, король с королевой были вне себя от счастья. Дионелла настояла на том, чтобы свадьба состоялась на другой же день, иначе она умрет. За ночь королева и Дионелла пошили роскошный свадебный наряд, который был ей весьма к лицу.

– Ничего, что Дион – раб? – осторожно спросила королева.

– Для любви раб и повелитель – одно лицо, тем более что завтра он станет принцем.

По дороге в церковь Дион не отрывал глаз от своей невесты, а она никак не могла успокоиться – плакала, всхлипывая как маленькая, и все спрашивала: