Игорь Малышев - Корнюшон и Рылейка в подземном мире

— Мы очень глубоко. Очень. Здесь всегда холодно. И всегда хорошо, — добавил он, вздохнув полной грудью.

Потом они пошли вверх, вдоль подземного ручья, стремительно бегущего вниз через крутые перекаты и пороги.

— Он бежит издалека, никто не знает откуда. Я пытался дойти до истоков, но не смог. Его воды никогда не видели света. Он бежит из темноты и убегает в темноту. Разве это не прекрасно? Скажите, разве вы не чувствуете этой красоты? — с восторгом обратился он к своим гостям.

— Да как вам сказать… — сказала Рылейка.

— Я тоже не понимаю, — подтвердил Корнюшон.

— Слепые вы, просто слепые, — со вздохом сказал крот. — Вы ослеплены светом. Этими бесполезными и ненужными лучами. Несчастные. — В его словах послышалась настоящая жалость.

«С чего это он вздумал нас жалеть?» — подумал Корнюшон, совсем не чувствовавший себя несчастным.

— Хорошо, — решил крот, — я покажу вам своё самое большое чудо. И, может быть, тогда вы поймёте, что всё виденное вами прежде — все эти ваши восходы, закаты, цветы, птицы, рыбы — такая суета и чепуха, что о ней не стоит даже вспоминать. Идёмте!

Вскоре они снова оказались неподалёку от поверхности земли. Воздух стал свежее, сверху сквозь щели то и дело просачивались лучи вечернего, угасающего света. Возле одного из ответвлений норы Рылейка на секунду остановилась.

— Так-так. Там есть выход на поверхность. Имей это в виду, — уверенно сказала она. — Смотри, как ведёт себя пламя факела.

И точно, огонь наклонился в сторону прохода и стал похож на стрелку, указывающую направление. Корнюшон замер и почувствовал слабый поток воздуха, который шёл в сторону ответвления. Там была свобода, там цвёл розовыми свечками иван-чай, куковали кукушки, жужжали тяжёлые жуки-бронзовки, опускалось за дальние дремучие леса солнце, загорались первые робкие звёздочки… И, привязанная к вершине яблони, ждала своих заплутавших хозяев тополиная пушинка.

— Ну, где вы там? — позвал их крот. — Поторопитесь.

Они отправились на его голос. Крот привёл их в большой зал, который он выкопал под корнями старой яблони. Посреди зала стоял древний полусгнивший сундук, сквозь развалившиеся доски которого просыпались драгоценные камни, сверкавшие в свете факелов, словно огни салюта. Тут же лежали золотые монеты, похожие на звериные глаза без зрачков. Тускло блестели жемчужные зёрна, поднятые неизвестными ныряльщиками из бездонных морских глубин. Казалось, искры света, отразившись от драгоценностей, заиграли на мрачных земляных стенах норы, превратив подземелье в красивейший из дворцов. Корнюшон заворожённо смотрел на великолепное зрелище, потерявшись в его сверкании и блеске, и вдруг услышал спокойный голос Рылейки:

— Ну что ж, красиво.

— И только? — удивился крот. — Разве это не самое прекрасное?

— Все-таки не самое, — вздохнула Рылейка. — Ведь по сравнению с настоящими сокровищами это не более чем подделки, — попыталась объяснить она. — Если бы ты решился подняться на поверхность, то увидел бы, что летнее утро сияет ярче твоих алмазов, что блеск золота никогда не сравнится со светом солнца, что зелень изумрудов никогда не встанет рядом с красками весеннего леса.

Крот, оторвавшись от разглядывания своих сокровищ, с удивлением слушал её.

— Вы шутите? Нет, вы без сомнения шутите. Не можете же вы сравнивать эту вечную красоту с какими-то сиюминутными отблесками верхнего мира.

— Нет, и в мыслях не было шутить.

— Врёшь, хитрое насекомое! — с неприятной усмешкой сказал крот и покачал головой. — Врёшь! — повторил он чуть громче. — Ты говоришь так только затем, чтобы беспрепятственно уйти отсюда, а потом вернуться и забрать всё себе. Разве не так? Ведь именно этого ты хочешь?

— Вот ещё! — фыркнула она. — Я думала, ты мудрее, житель подземелий.

— У меня достаточно мудрости, чтобы раскусить твою хитрость! Так вот, вы больше никогда не выйдете отсюда. И не сможете прибрать к рукам мои сокровища.

Крот загородил проход и оскалил свои острые зубы.

— Никто не выйдет отсюда! — крикнул он.

Корнюшон оглядел его. Он бы примерно раз в десять больше любого маленького человечка. Но Рылейка, казалось, совсем не испугалась. Голос её прозвучал спокойно и уверенно, разве что немного жёстче, чем всегда.