Алексей Бобринский - Эрмиты. Петербургская сказка

— Ого! — Федя открыл рот и вытянул шею.

У самого порога начиналась ледяная горка. Она уходила вниз, пропадая в темноте.

— Ура-а-а!!! — закричал Теодор и с разбегу нырнул в дверной проём. Федя стоял в нерешительности.

— Ничего не бойся, это весело, — улыбнулся Иоанн и тоже плюхнулся на горку.

— Не боулинг, так бобслей — тоже здорово, — рассудил Федя. Разбежался, задержал дыхание — и прыгнул очертя голову в бездну. Страх как ветром сдуло. Вокруг всё зашумело, завертелось. Лёд искрился в полумраке. То тут, то там проносились разноцветные огоньки. Мальчику показалось, что он не падает, не съезжает по льду, а летит.

Внезапно горка кончилась. Федя зажмурился и, совершив кульбит, со всего маху врезался во что-то мягкое. Открыв глаза, понял, что уже стоит на ногах, а чем-то мягким оказался неизвестно как очутившийся здесь Рыжий Кот, заботливо смахивавший пышным хвостом снежинки с Фединых ботинок. Отворилась ещё одна дверь, и оттуда хлынул поток тёплого летнего воздуха…

Федя вышел на крышу Эрмитажа и огляделся: сверху — глубокое небо, вокруг, насколько хватало взора, — крыши огромного города, а перед ним — статуи античных героев и нимф. Они стояли, как и подобает, в разных героических позах. А один атлет даже сидел в вазе.

— Пойдём у них спросим, что это за шар, — Иоанн показал на статуи и пояснил Феде:

— Они очень многое видели, много знают и потому-то такие важные. Дедушка говорил, что с ними надо почтительно разговаривать. Я начну… — но брат не слушал его.

— Привет, девчонки! — весело закричал Теодор.

На это статуи не обратили ровным счётом никакого внимания, только тот, что сидел в вазе, презрительно фыркнул.

— Здравствуйте, достопочтенные статуи, мы… — попытался исправить положение Иоанн, но тут же запнулся, не зная как продолжить. — Э-э-э, не правда ли, сегодня вороны летают очень низко? — Иоанн понял, что окончательно запутался, да и статуи оставались равнодушными и не желали оценить его манеры.

— О высокородные! Мы наслышаны о ваших знаниях и пришли спросить об одной вещице, — Иоанн изысканно поклонился. Заметив это, Федя тоже отвесил неуклюжий поклон.

— Ну, что же, странники, — статуи медленно повернулись, — представьте нам предмет, а мы растолкуем, что есть сие, если оно в самом деле есть.

— Ибо знаем всё, — надменно добавил сидящий в вазе.

— А если не всё? — усомнился Теодор.

— То многое, — донеслось из вазы, — показывайте.

Федя достал из рюкзака ядро и только тут почувствовал, какое оно тяжёлое.

— Вот… На шар для боулинга похоже…

Стоявшие вокруг статуи вдруг неподвижно застыли в трагических позах, и только через несколько мгновений одна из нимф испуганно заговорила:

— Сей шар не для игрушек создан! Он как Ареса грозный меч, что осенью ненастной угрозу нёс нам страшным львиным рыком!

— А-а-а! — закричали статуи хором и, отскочив к самому краю крыши, закрылись от Феди руками.

— Чего это они так испугались? — удивился Теодор.

— От страха чуть живой! — перевёл дух один из героев. — Но чу! Где друг наш верный, что Демиургом в вазе поселён?

— Увы же мне, увы… — донеслось из-под крыши. Герой из вазы так перепугался, что чуть было не свалился вниз, но чудом успел ухватиться за карниз.

Статуи бросились выручать его.

— Что-то я не понял, — сказал Теодор, — это они кругляка боятся?

— Тоже не пойму, — размышлял Федя. — Говорили об игрушках, о львах каких-то… И кто такой Демиург? Вы его знаете?

— Эх вы! — Иоанн постарался придать себе умный вид. — Всё просто: помните, для чего статуям львов — шары?

— Я знаю! То есть я знал, но забыл, — тут же ответил Теодор.

— Шары им для того, — назидательно заговорил Иоанн, — чтобы львы на посту не уснули, продолжали охранять и защищать город. Вот статуи, наверное, и подумали, что шарик потерялся, львы спят, а город остался без охраны.

— Судя по всему, этот шар принадлежит одному из тех львов, — Иоанн указал пальцем на набережную возле Дворцового моста. — Скорей за почтой — и в путь!

— Спасибо, девчонки! — крикнул Теодор, но статуи уже вновь приняли героический облик и застыли.

— А где почта? — спросил Федя, оглядываясь.

— Вон в той трубе, — указал Иоанн.

Теодор уже вскарабкался на неё и закричал внутрь трубы что было сил:

— Э-э-эй, мы за почтой!

— Кто вы? — гулко протянула труба.

– ́Эрмиты мы.