Лемони Сникет - Предпоследняя передряга (с иллюстрациями)

Трудно сказать, чем кончилась кратковременная занятость Солнышка — здесь это выражение означает «Страшное время в её жизни» — в должности секретарши в Пруфрокской подготовительной школе, — уволилась ли она сама, или её уволили, или она ушла с работы по обоюдному согласию сторон, ведь Бодлеры покинули школу после того, как замысел Графа Олафа едва не увенчался успехом, но так или иначе столкнуться лицом к лицу с завучем Ниро после всего этого было неприятно.

— Что вам нужно? — сердито спросил Ниро, размахивая скрипкой, которая и производила весь этот жуткий шум.

Солнышко была вовсе не рада увидеть четыре косички Ниро — когда она познакомилась с завучем, косички были совсем коротенькие, но теперь отросли длинные и тонкие — и отметить, что пристрастие к галстукам, украшенным изображениями улиток, никуда не делось.

— Вы звонили, — как можно немногословнее ответила Солнышко.

— Вы звонили! — тут же передразнил её Ниро. — Подумаешь! Если вас вызвали звонком, это ещё не повод прерывать мою репетицию! В четверг у меня важный скрипичный концерт, и я намерен все оставшееся время посвятить репетициям!

— Да ладно вам, — сказал другой знакомый голос, и Ниро резко повернулся, взмахнув сальными косицами. Солнышко в ужасе обнаружила, что вместе с Ниро в комнате обитают ещё два персонажа из бодлеровского прошлого. — Вы говорили, мы сделаем перерыв на обед, — продолжал мистер Ремора, который в Пруфрокской подготовительной школе был учителем Вайолет, хотя чему он её учил, трудно сказать, так как он только рассказывал короткие бессмысленные истории и ел один банан за другим, то и дело размазывая жёлтую мякоть по своим густым черным усам, похожим на отрубленный палец гориллы.

— Я так проголодалась, что готова съесть целый декаграмм риса, — заявила миссис Басс, которая была учительницей Клауса. Судя по всему, энтузиазм, с которым она всё измеряла согласно метрической системе, тоже никуда не делся, однако наружность учительницы, как отметила младшая Бодлер, несколько изменилась. Поверх спутанной шевелюры был напялен крошечный белокурый парик, и поэтому причёска миссис Басс стала похожа на заснеженную горную вершину, а ещё учительница надела небольшую узкую полумаску с малюсенькими прорезями для глаз. — Я слышала, в номере 954 открыт прелестный индийский ресторан.

В нормальных обстоятельствах Солнышко ответила бы ей «Андиамо» — это слово в её устах означало «С радостью провожу вас туда», — но младшая Бодлер боялась, как бы привычная манера речи не выдала её, и продолжила придерживаться тактики немногословной вежливости, слегка кивнув троим постояльцам и жестом пригласив их следовать за ней по коридору. Завуч Ниро скорчил раздосадованную гримасу, но тут же ехидно взглянул на Солнышко и обидно передразнил её жесты, показав, что способен передразнивать даже тех, кто ничего не говорит.

— А разве вы не возьмёте с собой ваше добро, миссис Басс? — спросил мистер Ремора, указав на дальнюю стену 372-го номера.

— Нет-нет, — быстро ответила миссис Басс, и через прорези в маске было видно, как она нервно моргает. — В номере оно будет сохраннее.

Солнышко наклонила голову, чтобы посмотреть мимо коленей учительницы, и сделала первое ценное фланёрское наблюдение. На столе в номере, прямо у окна, которое выходило на море, громоздилась груда мешков, украшенных надписью «СОБСТВЕННОСТЬ УПРАВЛЕНИЯ ДЕНЕЖНЫМИ ШТРАФАМИ», сделанной несмываемой чёрной краской. Младшая Бодлер никак не могла понять, каким образом в собственности миссис Басс оказалось имущество банка, где работал мистер По, но поскольку два учителя и один завуч уже нетерпеливо ждали Солнышко в коридоре, у неё не было времени подумать. Сделав ещё один немногословный жест, Солнышко повела всех к лифту, радуясь, что миссис Басс знает, где находится ресторан. Без каталога младшая Бодлер нипочем не смогла бы разыскать в отеле «Развязка» индийский ресторан.