Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Албанские народные сказки

Характерна для албанских сказок контаминация, то есть соединение в одном произведении нескольких сюжетов несказочной и сказочной прозы. Таковы сказки «Краса земли», «Маро-золушка», «Юноша и Краса земли» и другие. В сказке «Краса земли» долго длится реалистическое повествование о нищенской жизни бездомной пары, о рождении у них сына, о том, как в бурную ночь у берегов их горного селения терпит бедствие корабль богатого негоцианта. Пока мальчик, родившийся у нищих супругов в ту же ночь, рос, учился, взрослел, совершал путешествие до Пиррея, где он мог бы сесть на корабль, отправляющийся в Турцию, плыл на корабле в Стамбул и там по страшной жаре шел пешком в один из пригородов, где находилась вилла этого негоцианта, изложение представляет собой народную повесть, лишенную каких бы то ни было намеков на фантастичность. Но стоило юноше оказаться в заморской стране, отдаленной от тех мест, где жил сказочник и его слушатели, стоило ему в незнакомом Стамбуле подойти к красивому дому, как дом стал называться дворцом, богатый негоциант — королем, и волшебная сказка со всеми ее атрибутами — чудовищем, пожиравшим людей, старушкой-помощницей, тремя невыполнимыми заданиями, Красой земли, живой и мертвой водой — вступила в свои права. Реалистично и психологически тонко обрисована жизнь разбогатевшего крестьянина, обе его женитьбы, смерть и, наконец, жизнь богатой вдовы с двумя дочерьми и падчерицей в сказке «Маро-золушка». И только с того момента, когда мачеха решила погубить падчерицу и послала ее ночью на мельницу, где собираются джинны, начинается волшебная сказка и чудеса сыплются на слушателей, как из рога изобилия.

Идейное и эстетическое содержание албанского сказочного фонда не оставляет сомнений в том, что творцом, исполнителем и хранителем его являлся трудовой люд, в основном крестьянство. Отсюда и такой интерес к изображению социального и бытового уклада жизни крестьян. Во многих сказках, например, подробно описываются свадебные обычаи албанского народа и социальные последствия некоторых из них. В сказках «Бей, валек!», «Старик-крестьянин и король» повествуется о стариках-крестьянах, оставшихся без имущества и средств к существованию: в семье у них были только дочери, и родители, как положено, дали за ними хорошее приданое, зато сами на этом разорились. Уповать им на старости уже не на что, разве только на чудеса, которых в жизни не бывает. Во многих сказках изображаются сельскохозяйственные работы в поле, саду, пастушьем стане. Маро-золушка так подробно рассказала о выращивании, обработке и прядении льна, что повергла в изумление даже сказочных духов-джиннов. Сочувственно и с мельчайшими подробностями, часто в ущерб основному повествованию, описывается жизнь и мытарства домашних животных, помощников крестьянина — лошади, осла, вола, собаки. Во всех сказках, где действие разворачивается на фоне крестьянской жизни, явственно выражены обобщенные мысли и представления народа по поводу многих сложных социальных и бытовых отношений в албанской деревне.

Сказки народов мира, так же как пословицы и поговорки, неподвластны времени, они словно бы сами подчиняют себе сотни и тысячи лет, в течение которых существуют. Естественно, возникает вопрос: почему сказки могут оказывать такое сильное впечатление на художественное восприятие людей, живущих в разные общественные эпохи? В чем секрет их неувядаемости? Чем объясняется сила их воздействия? Вероятно, это можно объяснить лишь необычайной широтой и емкостью заключенного в них художественного обобщения, многозначностью и загадочностью содержащихся в них иносказаний, притягательностью выраженного в них нравственного идеала.

Возьмем такие короткие по объему волшебные сказки, как «Лекарь и смерть», «Коцамици», «Лев, даривший золото». О чем они? «Лекарь и смерть» — сказка-притча, в которой повествуется о том, как смерть, желая сделать доброе дело бездумному и неосмотрительному юноше, желавшему смерти, научила его ценить жизнь. А когда он наконец постиг ценность жизни, не захотела больше его жизнь продлять. Спрашивается, зачем же тогда она несколько лет терпеливо вела его к пониманию истины о ценности жизни? Только затем, чтобы заставить страдать при расставании с нею, потому что остальные люди при этом страдают, а он должен быть, как все? Вряд ли, ведь каждый отдельный человек не обязан, да и не может воспринимать окружающую действительность абсолютно так же, как ее воспринимают другие люди. Тогда, может быть, именно постижение ценности жизни и составляло суть духовной эволюции его личности, ради которой он должен был прожить свою жизнь, а, ощутив смысл и радость земного бытия, он тем самым долг перед жизнью уже выполнил, внутренний замысел его собственного существования был исчерпан и потому его жизненный путь пришел к завершению?