Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей 4 - Воспитание принца

Маленькое тельце Хуула все задрожало, когда проглоченная им вместе с костями, шерстью и зубами полевка упала в его второй, мускульный, желудок. Птенец бросил на Гранка сонный, блаженный взгляд, широко зевнул и поерзал на своей пуховой подстилке:

— Скажи мне еще раз, дядя Гранк, когда, по-твоему, я смогу летать?

— Я уже сказал тебе, юнец. Обычно пятнистые совы взлетают на сорок второй день после того, как вылупятся.

— А когда я вылупился?

— Всего лишь десять дней назад.

— А от десяти долго до сорока двух?

— Давай засыпай, Хуул.

— Но я не понимаю, что такое сорок два.

— Я объясню тебе это завтра, в сумерках, когда ты проснешься.

Наконец маленький совенок широко зевнул и погрузился в глубокий сон.

— Итак, мы больше не одни, — устало сказал Гранк и сжал клюв. Первые рассветные лучи проникли в темное дупло, наполнив его радужным, веселым теплом, вот только Гранк был совсем не весел из-за этих новостей.

— Что ж, мы в любом случае не можем покинуть остров до тех пор, пока Хуул не научится летать. Это минимум одна луна, да и тогда его летные навыки не будут достаточно хороши, а крылья достаточно сильны для длинного перелета.

— Послушай, Гранк, я не хочу выглядеть глупцом, но, правда, подумай над этим: все равно рано или поздно кто-то обязательно прилетел бы сюда. Мы должны радоваться, что прилетели Братья. Они — совы великого благородства. Они никогда не выдадут наш секрет. Они же принесли обет молчания. И хотя они ненавидят войну, они так же ненавидят лорда Аррина. И очень верят в короля Храта и королеву Сив. Они никогда не подвергнут их наследника опасности.

— Никто и никогда не должен знать, что он — наследник! — Гранк помедлил. — Я вижу, что ты говоришь искренне, я и сам ни на секунду не усомнился бы в их благородстве и верности. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что слух разносится быстро. Нас найдут прежде, чем у нас появится возможность скрыться. Очень скоро все будут в курсе, что на острове растет птенец без матери.

— Братья едва ли покинут остров. Ты знаешь, какие они. Все время что-то изучают или медитируют.

— «Едва ли» еще не значит «наверняка», — снова вздохнул Гранк. — Что ж, я думаю, первым делом мы должны погасить огонь в кузне. Даже если Братья еще не заметили наш дым, скоро заметят. Так что лучше займись этим. Только не дай углям окончательно погаснуть, чтобы мы могли в любой момент взять их с собой и разжечь новый огонь в том месте, куда направимся.

— Да, господин, — сказал Тео.

Он слетел вниз и начал гасить огонь в яме, которую оставил в земле огромный валун. Эту яму Тео использовал как кузнечный горн: благодаря постоянным восходящим потокам воздуха в этом месте и покатым краям впадины здесь удавалось разводить необычайно жаркое пламя. Оно было необходимо для работы со все более сложными изделиями из металла, с которыми экспериментировал Тео. Но сейчас Тео гасил огонь и размышлял: для чего же нужно сберечь угли? Гранк сказал — для того, чтобы разжечь огонь на другом месте. Но ради чего разжигать новый огонь? Ради того, чтобы снова ковать боевые когти?

Или, возможно, только ради предсказаний? Ведь Гранк умел читать огонь. Он мог видеть в огне то, что ни одна другая птица не видела. События, которые происходили в других местах — или даже еще не произошли. Гранк считал, что умение читать огонь сильнее любого темнодейства.

Тео снова подумал о Братстве Глаукса и тихой жизни ученого. Поговаривали, что Братья нашли способ записывать знания, процарапывая знаки на специальном льду, который назывался иссен баго. Но эти ледяные записи — «баги», как их называли, — были слишком тяжелы, их трудно было взять с собой. Поэтому они стали царапать знаки в книгах, чьи страницы были сделаны из кожи маленьких животных. Так что перед тем, как съесть мышь, кролика или крысу, Братья снимали с них шкуру. Странная это была диета — ни меха, ни кожи, — но Братья давно привыкли чем-то жертвовать.

Тео думал об этом, гася огонь и бережно перекладывая живые угли в маленькие, специально скованные железные шкатулки, в которых огонь мог сохранить свой жар.

И впервые с тех пор, как Гранк несколько месяцев назад прибыл на остров, дым не поднимался в воздух над деревом, где они жили.

— Ну-ка, в дупло, Хуул, немедленно! — сказал Гранк.

— Но я только что вылез! — Хуул сидел на кончике ветки. — Ты обещал, дядя Гранк, что сегодня я смогу попрыгать по веткам. Мои первые маховые перья, помнишь? Они наконец-то начали у меня расти!