Народный фольклор - Волшебные сказки Норвегии (илл. Теодор Киттельсен)

Такой гадости Анна отродясь не видывала и не слыхивала — точно камнем по стеклу скребли. А отвратительнее урода с рогами, что восседал посреди жаркого огня, на всём белом свете не сыщешь.

А уж как ведьмы-то разошлись! Они кружились в танце всё быстрее и быстрее, аж в глазах рябило — будто на водопад с тысячами разлетающихся брызг смотришь. И каким бы страшным ни было это зрелище, Анна не могла удержаться от смеха. Вновь ей пришлось губу закусить, истинная правда! Видели б вы фрекен Пребенсен… нос кверху, шёлковые юбки развеваются вокруг тощих ног, а на губах застыла прелестная улыбка. Рядом выплясывает Берте Хаугане: «Опп-ля, хопп-ля-ля!»

«А йомфру Энерсен, вы только поглядите!.. Ха-ха-ха!»

Но самое веселье началось, когда Малла Бёрресен, закружившись в танце, хлопнулась навзничь и сломала свой длинный нос. Вот уж все хохотали; сам Чёрт, восседавший на костре, ржал как сивый мерин.

.. Анне была девушкой смышлёной. «Хорошего понемножку, надо и на следующий разок оставить», — подумала она. Потихоньку прокралась обратно к комодному ящику, вынула камни и шепнула: «Неси с горы Колсос!», и ящик во весь опор понёс её домой…

На следующий день йомфру Энерсен всё удивлялась, откуда на дне ящика такая большая трещина.

Малла Бёрресен, очевидно, упала с лестницы, потому как на носу у неё красовался огромный пластырь.

А когда Анна отправилась к лавочнику за зелёным мылом, ей снова пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться. В лавку важно вплыла надменная фрекен — нос кверху, шёлковые юбки шелестят вокруг тощих ног: «Шпилек для волос на три шиллинга [7] Шиллинг — мелкая разменная монета, имевшая хождение в Норвегии в XVI–XIX вв. … И будь любезен, голубчик, обслужи меня первой!»

Перевод Е. Рачинской

Как-то поплыли Юхан Перса и Элиас Нильса на острова поохотиться на морских птиц и собрать птичьих яиц. В тот день им везло: жирных гаг настреляли да яйцами целый ящик наполнили. Из дома они взяли с собой кофе и еду, да к тому же в лодке припасли небольшую фляжку — надо ж себя побаловать. Развели костёр, закурили, поболтали немного о том о сём, а потом Элиас и говорит Юхану: «Последи-ка ты за кофе, а я возьму лодку и порыбачу».

В тот день клёв был отменный, но ни одной рыбёшки поймать не удавалось. Казалось, будто чья-то крепкая рука дёргает за крючок, а когда вытаскиваешь леску — крючок пустой. Тут Элиас и заподозрил, что дело нечисто.

«Ну, погоди, раз ты такой голодный, может, вот это попробуешь?» — пробормотал тогда Элиас, посмеиваясь в бороду. Взял старую рыбацкую рукавицу, наполнил её всяким хламом и прицепил на крючок.

Не успел удочку забросить, как леску потянуло на дно. Чувствует Элиас — на крючке что-то тяжёлое. Стал тянуть изо всех сил, да всё напрасно. Но не таков он, чтобы вот так просто сдаваться: намотал леску на уключину, поплевал на руки и давай опять тянуть. Вдруг поклёвка прекратилась. Элиас уж было подумал, что крючок оборвался, как вдруг из воды появился здоровенный морской бычок: головой во все стороны мотает — от рукавицы избавиться хочет. И несётся рыбина прямо на Элиаса. Стукнулась с треском об лодку и легла на воде — на Элиаса во все глаза смотрит. Такой страсти Элиас отродясь не видывал: пасть широко раскрыта, на губе крючок с приманкой болтается, а сама рыбина пыхтит и стонет, жабры раздуваются, словно огромный пузырь, а маленькие косые глаза так и зыркают во все стороны. Тело сплошь покрыто шипами, а кожа висит на ней словно лохмотья.

Тут Элиаса зло взяло, что какой-то проклятый бычок испортил ему всю рыбалку. «Эй ты, глазей сколько влезет, — крикнул он, — а только я тебя ничуть не боюсь!» Изловчился Элиас, схватил морского зверя, выдернул крючок и плюнул с досады прямо ему в пасть. «Вот тебе, свинья ты этакая!» — и выбросил рыбину в море…

Прошло время, и случилось так, что Элиас опять отправился на рыбалку в те места. На сей раз он был один. Оставил Элиас лодку в тихой заводи и пошёл приготовить кофе. А пока кофе варился, решил побродить по острову. Волны бились о каменистый берег, заливая водой каждую расселину, а вокруг на скалах кричали птицы.

Тут и вспомнил Элиас о рыбине, что попалась ему здесь на крючок не так давно. Видит — откуда ни возьмись, прямо перед ним на камне лежит та самая тварь. «Должно быть, выдра её тут бросила. Дохлая поди, вон как вся высохла», — подумал он и потрогал её ногой. А рыбина возьми да и оживи: стала биться, извиваться как сумасшедшая, пастью воздух хватать. Тогда Элиас поддал её ногой покрепче так, что полетела она прямо в море.