Валентина Чаплина - О маленьких волшебниках и Петькиных друзьях

«Хоть бы Олег скорее пришёл», — уныло думал Петька.

Но вдруг он упёрся спиной в забор, будто захотел втиснуть себя в доски. Забор затрещал и стал крениться: вот-вот упадёт на землю.

Прямо перед Петькиным лицом бесшумно выросла чёрная пёсья морда. Злая. Клыкастая. Огромная. Петька почему-то вспомнил маму, но у него пропал голос и сразу заболел живот. Он ужасно боялся взрослых собак всю свою сознательную жизнь. Когда-то в далёкие дошкольные годы его укусила большая собака. Но самое страшное было то, что после Петьке делали уколы. От бешенства. Много. Огромной иголкой. И с тех пор при виде большой собаки у него начинал болеть живот. Так и сейчас.

Петьке казалось, что собачья морда занимает небо и землю.

Всё! Последние секунды жизни. Петька зажмурился.

За забором в саду что-то гулко падало на дно пустого ведра.

«Яблоки собирают, — мелькнуло в сознании. — Бух — анис, бух — антоновка. Бух-бух-бух… А может быть, груши?»

Петька встрепенулся и открыл глаза.

Морда по-прежнему глядела на него.

«Глаза у неё карие, — с удивлением заметил Петька. — На веках ресницы. Как и у людей. А уши — одно вверх, другое опущено, как у моей меховой шапки».

Вот морда опустила второе ухо и проговорила:

— Разве ты не помнишь меня?

— К-как н-не помню? — переспросил Петька с собачьим акцентом.

— Конечно, не помнишь: я сильно изменился с тех пор.

— С каких пор?

— С детства.

Петька не понимал.

— Вспомни, ведь ты отнял меня у ребят.

— Так разве это был ты?

Забор облегчённо вздохнул вместе с Петькой и выпрямился. Несколько лет назад Петька спас малюсенького щенка, которому мальчишки хотели отрубить хвост. Пришлось отчаянно подраться. Если б тогда не подоспел Мишка, неизвестно, что с Петькой было бы. Пока шла драка, щенок убежал, поджимая свой спасённый хвост.

— Какой он стал у тебя! Пушистый, большой! — залюбовался Петька, но погладить собаку всё-таки побоялся.

— Дело не в том, какой он, — добродушно продолжал пёс, — главное, что он есть. Ты спас мне улыбку.

— Улыбку? — недоверчиво переспросил Петька.

— Ну, конечно. Мы же улыбаемся хвостом.

— Как так?

— Вот смотри.

Лохматый хвост завилял, и Петька увидел, что пёс действительно улыбается.

— Спасибо тебе, друг, — преданнно сказала собака и лизнула Петькину руку, — тебе здорово тргда из-за меня досталось.

— Не стоит! — небрежно бросил Петька и без опаски погладил пса.

Шерсть была пыльной и от этого шершавой.

— А как тебя зовут?

Пёс сразу перестал улыбаться и шумно вздохнул.

— Ковердайл.

— Ка-ак?

— Ковердайл, — чётко повторил пёс.

— Интересно!

— А что тут интересного? Мой бывший хозяин в книжке это имя вычитал. Но та собака была колли — шотландская овчарка. А я-то русский. Дворняга.

Петьке показалось, что на пёсьи глаза навернулись слёзы.

— Есть такие замечательные имена — Шарик! Бобик! Полкан! — продолжал пёс. — Моего отца звали Барбосом. О таком прекрасном имени можно только… скулить.

— А почему хозяин бывший? — заинтересовался Петька.

Собака молча отвернулась.

— У тебя теперь нет хозяина?

— Нет.

— Он умер?

— Жив, жив, — отрывисто тявкнул пёс. — Он предал меня. Продал.

— Предал или продал?

— Это одно и то же, — пёс снова повернулся к Петьке. — Я его сколько раз из беды выручал. А он меня… чужому человеку… за деньги… Тот хотел меня на цепь посадить, плёткой грозился. Но я верёвку перегрыз и сбежал.

Тут чуткие собачьи уши поднялись, потом опустились и снова резко поднялись. Пёс замер, насторожился.

Петька перестал дышать: он хотел услышать то, что слышит пёс. Но было удивительно тихо.

И вдруг тот исчез так же бесшумно и внезапно, как появился. Удивлённый Петька позвал собаку.

— Койведарл, Корейдалв…

Имя было громоздкое, неудобное, еле поворачивалось во рту.

— Корвелдай, Койдеврал, Ковердайл, тьфу!

Петьке сразу стало легче, будто наконец выплюнулось это многоугольное слово. И тут он вспомнил, что отец у пса был Барбос, значит, его можно звать Барбосычем. Зовут же Степанычем Петькиного дядю.

— Барбосыч, Барбосыч! — позвал он.

Никто не отозвался.

Почему же он так неожиданно сбежал? Может быть, услышал чьи-то шаги? Чьи?

Бурьян зашевелился, и Петька увидел перед собой закадычного друга — Олега Маслова.

Глаза у Олега голубые, как у любимого артиста, которого они постоянно видят в кино и по телевизору. Рубашка тоже голубая. С молнией. От замка молнии висят на цепочке два шарика. Они похожи на капельки ртути. Как-то раз Петька разбил термометр, и она разбежалась по полу. Мама закричала: «Отойди! Не касайся!» А капельки были такие заманчивые, они будто кричали, чтоб их потрогали. Наверно, поэтому Петьке каждый раз хочется повертеть в пальцах шарики на Олеговой рубашке.