Сакариас Топелиус: Жемчужина Адальмины

Жили-были в давние времена король с королевой, и была у них малютка — единственное дитя своих родителей, а звали ее — Адальмина. Поскольку была она к тому же королевская дочь, называли ее еще — принцесса.

На крестины принцессы Адальмины пригласили в крестные матери двух добрых фей — фею Алую и фею Лиловую. Так уж водится у сказочных королей… И две добрые феи не забыли одарить маленькую принцессу!

Крестная мать Алая фея преподнесла ей большую драгоценную жемчужину такой красоты, что никто никогда ничего подобного не видывал, а вдобавок — еще три других дара.

— Знайте же, — молвила фея, — до тех пор, пока принцесса носит эту жемчужину, она с каждым днем будет все краше , все богаче и разумнее . Но коли она свою жемчужину потеряет, она тотчас же утратит и красу свою, и богатство, да и ум тоже, и тут уж никому не помочь! Их ей не вернуть, покуда она не обретет свою жемчужину снова.

Лиловая фея молвила:

— Адальмина получила три таких великих дара, что многие не пожелали бы себе ничего более прекрасного на свете. Но есть еще один дар, и лучше его в этом мире нет. Я наделю им Адальмину, однако с уговором. Пока принцесса владеет жемчужиной и тремя прочими дарами Алой феи, дар мой никакой силы не имеет. Но коли она жемчужину потеряет, а вместе с ней и красу свою, свое богатство и ум, она тут же обретет взамен мой дар! А это — доброе незлобивое сердце !

С этими словами обе феи распрощались да тут же и исчезли, словно два белых облачка на голубом летнем небосклоне. Король с королевой были очень довольны. А втайне думали:

— Если только наша малютка-принцесса станет красива, богата и разумна, неважно, каким будет ее сердце. Мы станем охранять ее жемчужину, и тогда ей не понадобится нищенский дар Лиловой феи! Нет, Алой фее лучше ведомо, что нужно принцессе! Ее дары — королевские, а Лиловая фея, приходится признать, поскупилась. Она подала дорогому нашему дитяти милостыню. Точь-в-точь так же, как бросают медную монетку нищей девчонке у проселочной дороги.

Повелел тут король выковать золотую корону, что была бы малютке Адальмине впору, а сработана так, чтобы, когда принцесса росла и становилась старше, вместе с ней росла бы и ее корона. Но всем другим корона не должна быть впору — либо слишком велика, либо слишком мала. Корону увенчали вершьем с той самой жемчужиной, притом вправленной так крепко, что потерять ее было просто невозможно.

Корону водрузили на головку Адальмины, и принцесса постоянно носила ее — и когда спала, и когда бодрствовала.

Но поскольку король с королевой все-таки боялись лишиться жемчужины, принцессе строго-настрого запретили когда-либо выходить за большую калитку, что отделяла королевский двор от парка. Четыре камердинера и четыре камер-фрейлины постоянно следовали за ней, когда она выходила из замка, и им было строго-настрого наказано охранять принцессу и ее жемчужину.

Принцесса подрастала, и все свершалось точь-в-точь так, как предсказала Алая фея. Куда бы ни шла Адальмина, ее всюду озаряло солнечное сияние. Она стала самой красивой девочкой, какой еще свет не видывал, столь красивой, что весенним вечером ее маленькие глазки сияли, словно ясные серебряные звездочки. А все цветы, склоняясь пред ней, говорили:

— Ты краше нас!

А еще принцесса стала так богата, что драгоценные сокровища просто-напросто росли вокруг нее! Пол в покоях Адальмины был из серебра и перламутра; стены — сплошь зеркальные, а потолок из золота, усыпанного алмазами. Все так и сверкало! Адальмина ела на золоте, спала на золотой кровати и одевалась в тканые золотом платья. Да, если бы золото можно было есть, она бы золотом и кормилась, однако оно такое твердое, что никак его не раскусить…

Была же принцесса столь умна, что отгадывала самые трудные загадки и запоминала самые длинные уроки, стоило ей хотя бы раз заглянуть в книжку. Все мудрецы королевства собирались в замке и задавали Адальмине вопросы. Однако все сходились в одном: такой умницы-разумницы, как принцесса, во всем мире не сыщешь, да и никогда больше такой, покуда свет стоит, не будет!