Роальд Даль - Чарли и Шоколадная фабрика

В тот знаменательный день с самого утра ярко сияло солнце, но по-прежнему стоял крепкий мороз и все вокруг было покрыто снегом.

Перед воротами фабрики мистера Уилли Уонка собрались огромные толпы людей, чтобы поглазеть на пятерых счастливых обладателей Золотых Билетов. Время уже подходило к десяти часам, и всеобщее возбуждение нарастало с каждой минутой. Люди пихались, ругались, выкрикивали разные глупости, тогда как усиленные наряды полиции, взявшись за руки, с трудом пытались оттеснить толпу от ворот фабрики.

А около самих ворот в тройном кольце полисменов находились пятеро юных героев дня и те взрослые, которым выпала честь их сопровождать.

Среди них выделялась высокая тощая фигура дедушки Джо, а рядом с ним стоял и сам Чарли Баккет, крепко держа деда за руку.

Остальных четверых детей сопровождали родители в полном составе, и это было весьма кстати, потому что в противном случае все мероприятие могло бы принять совершенно нежелательный оборот — ведь эти ребята так рвались внутрь, что бедным родителям приходилось силой удерживать их, чтобы те не полезли через ограду.

— Успокойся! — кричали папы и мамы. — Стой смирно! Еще не пора — десяти часов еще нет!

Между тем из толпы, яростно сражавшейся за место в первых рядах, до Чарли то и дело долетали разные выкрики:

— Поглядите, вон Виолетта Борегард! — громко орал кто-то. — Это точно она! Она самая! Я помню ее лицо из газет!

— Гляньте-ка, — отзывался другой, — а ведь она до сих пор жует тот самый кусок жвачки, который жевала целых три месяца! Вон как ходят ее челюсти! Туда-сюда, туда-сюда!

— А это что за толстяк?

— Да это же Огастес Глуп!

— Так вот он какой!

— Ну и громадина!

— А это что за парень с Одиноким Рейнджером на спине ветровки?

— Это же Майк Телик! Он телевизионный фанат!

— Он, должно быть, помешался на боевиках! Только гляньте на все эти игрушечные пистолеты, которыми он обвешался с головы до ног!

— Хотел бы я посмотреть на Веруку Солт! — раздался другой голос из толпы. — Ведь ее папаша купил полмиллиона шоколадных плиток и заставил работниц на своей ореховой фабрике разворачивать обертки, пока те не нашли Золотой Билет. Он ей ни в чем не отказывает! Совершенно ни в чем! Стоит ей поднять визг, как она получает все, что захочет!

— Но это же ужасно!

— Я бы сказал, это просто неслыханно!

— Как по-вашему, кто из них — она?

— Вот эта, слева. В светлой норковой шубке.

— А где Чарли Баккет?

— Чарли Баккет? Это, небось, вон тот маленький заморыш рядом с тощим стариком, похожим на скелет. Смотри, да вот же они! Прямо напротив нас!

— Как же он без теплого пальто в такой жуткий холод?

— А я почем знаю? Должно быть, у его родителей нет денег на пальто.

— Боже мой! Но он же совсем замерзнет!

Чарли, который стоял всего в двух шагах от говорившего, крепко сжал руку дедушки Джо, а тот поглядел на мальчика сверху вниз и улыбнулся.

Где-то вдалеке церковные часы начали отбивать десять.

И тут ржавые петли громко заскрипели и огромные железные ворота фабрики стали медленно открываться.

Толпа застыла в молчании. Дети перестали прыгать как ненормальные. Все смотрели на ворота.

— Вот он! — внезапно закричал кто-то. — Это же он!

И это действительно был ОН.

В настежь раскрытых воротах фабрики — совершенно один — стоял сам мистер Уилли Уонка.

Но какого же он был маленького роста!

На нем был фрак из превосходного темно-фиолетового бархата. И темно-зеленые брюки. И жемчужно-серые перчатки.

А на голове красовался черный цилиндр.

В руках мистер Уонка держал изящную тросточку, отделанную золотом. Его подбородок обрамляла аккуратная черная бородка-эспаньолка. А глаза-глаза были невероятно живыми и яркими. Они как будто сияли каким-то волшебным светом и озаряли все лицо радостью и весельем.

И при этом каким же умницей он выглядел! Какими быстрыми и точными были его движения, когда вздергивая голову, он поглядывал по сторонам, и казалось, ничто не могло укрыться от его ярких сверкающих глаз. Порывистостью и быстротой этих движений он походил на белку — старую умную белку из городского парка.

Неожиданно он сделал на снегу что-то вроде забавного подпрыгивающего реверанса, широко раскинул руки и, с улыбкой глядя на пятерых ребятишек, сгрудившихся перед воротами, радостно воскликнул: