Игорь Малышев - Лис

Человек понял, что нападение кончилось. Он встал прямо, поставил посох в снег и поднял голову к небу. Перекрестился, пробормотал: «Упокой, Господи, души рабов твоих». Когда он опустил голову, волков уже не было. Он закопал поглубже тела погибших, сделал из веточек два крестика и воткнул их над снежными могилами. Отыскал на небе Полярную звезду, прикинул направление, прицепил к поясу зайцев. До дома было еще три версты.

По лесу пронесся теплый ветер, и все поняли — скоро май. Сегодняшний день — еще апрель, а завтра уже май. И тогда все закружится, зашелестит и распустится. Лес уже оправился от зимы, напитал свои корни водой ушедших снегов и приготовился разразиться зеленым смехом листвы, закружиться белым ветром цветов, напоить небо допьяна запахом черемухи и вишни. Небо, готовясь к празднику, затаилось, очистилось от туч, зажгло бирюзовые звезды.

Май — месяц, когда тайное становится явным. Сок жизни, который забродил в темноте подземелий, под грубой корой мира, готовился вырваться наружу половодьем трав, брызгами листвы и цветов. Тайные приготовления к празднику жизни были закончены. Впереди был расцвет и плодоношение — то, ради чего и существует жизнь.

Над верхушками деревьев пролетел ворон. Громко каркая, он звал всех на встречу нового лета. Лис, спускавшийся в это время по голому стволу липы вниз головой, как белка, замер на секунду и проводил черную птицу глазами.

— Май завтра, — проквакал он по-лягушачьи. — А у меня ни венка, ни мыслей.

Мысли нужны были для того, чтобы решить, какой венок он себе сделает. Что на голову оденешь, встречая лето, так следующий год и проведешь. Одевшему венок из дубовых веточек, весь год суждено быть твердым, суровым, неторопливым в действиях и неуклонным в достижении цели. Примерившему липу — цвести сладким цветом, привлекая всех вокруг. Терновник колюч, но кормит сладкими ягодами после первых морозов. В прошлом году Лис оплел голову терном, отчего в словах стал колким, как еж, но никому не отказывал в помощи, если в том была нужда. Можно было бы взять ивовых веток и стать гибким и грустным, но сам бес шутил, что одевшие их годятся лишь на корзины. В общем, дело с венком было непростым. Лис сполз на толстую ветку, зацепился за нее одной ногой и закачался головой вниз, задевая руками землю. Некоторое время он размышлял в таком положении, но в голову так ничего и не пришло.

— Хоть ряской голову облепи и весь год тиной воняй да головастиков ешь.

Лис спустился на землю, устроил широкий лоб на согнутых коленях и замер в таком положении. Солнце прошло по небу и спряталось за деревьями на западе. Лис сидел не шевелясь, устремив взгляд в пустоту. Когда последний луч скрылся за лапами леса, бес подскочил, как ужаленный, его глаза блеснули диким озорством, и он убежал с бесшумностью дикой кошки.

По дороге забежал в избушку попа. Он застал его сидящим перед домом и разглядывающим куст калины рядом с окном. Лис тихо подошел сзади, положил руки на плечи.

— Что глядишь? Думаешь листья быстрей вырастут?

Поп еле заметно вздрогнул, но быстро справился с испугом.

— Странные они, растения. Совсем на нас, людей, не похожи. И на животных не похожи, и на птиц. Ноги под землю прячут, голова с руками наверху. Тянут воду из почвы. Листья у них есть, ветки. Ни на что не похожи.

— В мире все разное. Нет ничего одинакового. Это только люди могут решить, что что-то с чем-то одинаково. А на самом деле даже две песчинки различаются так же сильно, как человек и дерево.

Лис опустился рядом и тоже стал смотреть на тонкие веточки куста.

Когда бес пришел на вершину Лысой Горы, там уже были русалки и несколько леших. Солнце совсем скрылось, и лишь последние слабые его лучи проглядывали из-за горизонта, словно светило не хотело уходить и цеплялось за небо. Лешачки притащили с собой целый ворох сучьев для костра. Теперь все это лежало горой на поляне. Дрова были в самый раз для костра, Лис это сразу понял, сухие, смолистые.

— Эх загорится! — радостно проскулил он. — До неба достанет.

На беса никто внимания не обращал. Он подошел к стоящим кучкой русалкам, поглядел на их венки.

— Белые лилии, снова белые лилии. Всё меняется, и лишь девки-водявки все такие же.

Они повернули к нему свои прекрасные лица.

— Девки-русалки, возьмите меня в мужья. Я вам другие венки сплету, из багрового камышника. Я вам таким мужем стану! А то, что вы из года в год все невестами ходите?

Русалки некоторое время слушали, потом с визгом кинулись на него.