Андрей Лукин - В плену

Тырл с Пырлом ели за пятерых, пили за семерых и привирали за десятерых. Они вовсю расписывали свою неслыханную смелость и невероятную находчивость, и по их словам выходило, что во время путешествия они совершили множество подлых подвигов, победили несметное количество врагов и навеки прославили свои громкие имена.

Ганзарра, прекрасно знала своих сыночков, и потому не верила им ни на грош. И лишь в одном она могла не сомневаться – Тырл с Пырлом действительно привезли ей в подарок трёх аппетитных человечков.

А в сундуке некоторое время было очень тихо. Но мало-помалу измученные пленники пришли в себя, слегка ожили и зашевелились. Трой, кряхтя, приподнялся и вытащил из кармана светящийся шарик. Он хотел осветить новую темницу, но шарик, к сожалению, сильно помялся и промок. Его неверного света едва хватало на то, чтобы осветить лица друзей.

Братья-Жевуны и Молчун посмотрели друг на друга, посмотрели – и горько вздохнули.

– Всё, – сказал Атти. – Теперь уже не спастись. Приплыли.

– Да, – согласился Трой. – Похоже, что наше весёлое приключение скоро завершится очень невесело. Но хуже всего то, что проклятая Людоедиха может выведать у нас, кто погубил Шнорла. И тогда сами знаете кому будет грозить смертельная опасность. Тырл с Пырлом глупые, но их мамаша сумеет одолеть друзей Феи Убивающего Домика.

Трой нарочно не произносил вслух имена Страшилы и Железного Дровосека. Он опасался, что Ганзарра может подслушать их разговор.

– Надо молчать, – посоветовал Шеприк. – Вот так, – и он крепко стиснул губы.

– Тебе легко говорить, – сказал Атти. – То есть, я имел в виду, что тебе легко молчать. Ты же Молчун, ты привык держать рот закрытым. А нам удержаться трудно.

– А вы постарайтесь, – сказал Шеприк.

– Ганзарра – ведьма, – возразил Атти. – Ей наверняка известно какое-нибудь ужасное заклинание. Видели, какие у неё глаза! Бр-р! Если она ещё раз так посмотрит на меня, я сразу всё расскажу. Она как Гингема!

– Хуже Гингемы, – вздохнул Трой. – Гингема не ела людей. Она ела только мышей и лягушек.

После этих слов пленники невольно поёжились, вспомнив, какую страшную участь уготовила им Людоедиха.

Сидеть без дела было невыносимо, и Трой решил осмотреть сундук. Он внимательно изучил его стенки, пол и крышку. В крепком сундуке не было ни единой щели. Правда, в углу нашлась одна маленькая дырочка, но в неё можно было просунуть разве что палец.

– Хороший сундук, – признал Трой. – Надёжный. Нам из него ни за что не выбраться.

Атти тяжело вздохнул:

– Это ужасно. Я не хочу, чтобы меня жарили и ели! Я домой хочу! Может быть, всё это мне только снится?

Как бы в ответ на его слова до них донёсся страшный крик.

– Я разорву их на мелкие кусочки! – вопила разъярённая Людоедиха. – Я их всех съем, я их всех загрызу, я у них все косточки обгложу! Вся Волшебная страна трижды содрогнётся от ужаса! Кто посмел поднять руку на моего любимого Шнорлика? Ну, доберусь я до кого-то! Ну, поплачет у меня кто-то горькими слезами! Ну, захрустят у меня на зубах чьи-то ручки-ножки! Ба-гар-ром и ба-гар-рым! Клянусь моей прабабкой, не будь так поздно, я сейчас же вытрясла бы души из этих сладкий Жевунчиков! Но так и быть – сначала мы хорошенько отдохнём, а уж завтра я за них возьмусь! Ой, возьмусь! Скорее бы утро, ба-гар-ракс!

Слушая вопли Людоедихи, бедные пленники трепетали от страха. Крышка вдруг приподнялась, и в сундук заглянул довольный и сытый Тырл. Он сначала на всякий случай пересчитал пленников, а потом вывалил в сундук большую гору объедков.

– Подкрепитесь, негодники. Вы что-то очень уж исхудали. Даже есть нечего. Одни кости, честное слово.

Он показал толстым пальцем на Шеприка и засмеялся:

– А тебя, желток, буду есть я! Мне мама разрешила. Ты этому рад? Я тоже. Ха-ха-ха!

Продолжая хохотать, Людоед захлопнул крышку и ушёл.

Не стоит и повторять, что пленники были зверски голодны, ведь за всё время путешествия на плоту у них во рту не было ни крошки. Однако людоедские объедки выглядели не слишком аппетитно, и все решили про себя, что ни за что к ним не притронутся. Но руки сами собой потянулись к еде, и вскоре друзья уже вовсю работали челюстями. Через десять минут гора объедков уменьшилась почти на половину.

Утолив голод, Атти расстегнул кафтанчик, прислонился к стенке сундука и замечтался:

– Эх, были бы у нас серебряные башмачки Гингемы! Нас тогда ни один Людоед не посмел бы тронуть. А у противной Ганзарры от злости повыпадали бы все клыки.