Андрей Лукин - Деревянный солдат

Людоедиха быстро спускалась вниз, прыгая через три ступеньки. Она была голодна и думала только о предстоящем пиршестве. Ну-ка, где эти вкусные человечки? Где их сахарные ручки-ножки? Сейчас мы этих Жевунов разжуём как следует!

Она влетела в пещеру и – хлоп! – сразу же угодила в ловушку. Гвардейцы по сигналу Пика разжали лапки, и чудесная сеть, почуяв добычу, упала прямо на Ганзарру. Сеть опутала ей руки и ноги, и Людоедиха с грохотом повалилась на пол.

Мыши, сделав своё дело, бросились врассыпную и в мгновение ока попрятались по норкам и щелям. Один лишь отважный Пик никуда не убежал. Ему очень хотелось увидеть всё до конца, поэтому он притаился в укромном уголке и с восторгом наблюдал за падением грозной мамаши.

Ганзарра отчаянно воевала с сетью, но освободиться не могла. Падая, она ударилась затылком о скамью, и от сильного удара распутывательное заклинание напрочь выскочило у неё из головы. Людоедиха никак не могла его вспомнить, и это её ужасно бесило. В конце концов она рассвирепела, рванулась изо всех сил и разорвала сеть на тысячу мелких кусочков.

– Кто это сделал? – громко заревела она, поднимаясь на ноги.

– Почему вы лежите на полу?! – крикнула она ещё громче, увидев связанных сыновей.

– Где пленники?!! – рявкнула она под конец так, что сама едва не оглохла. – Я вас спрашиваю, оболтусы, куда подевались пленники?! Неужели вы съели их без меня!

– Я не я, – пролепетал перепуганный Тырл. – Я не ел.

– Мы не виноваты, мама, – буркнул Пырл. – Это всё дуболом. Он оглушил нас дубиной и освободил мальчишек. А потом они все сбежали. Они даже дохлого ворона с собой утащили.

– Предательство! Измена! – завопила Ганзарра. – Немедленно за ними! Догнать! Поймать! Схватить и проглотить! Ба-гар-ра, ба-гар-рым и ещё сто семьдесят раз ба-гар-ракс!

Она освободила от верёвок своих незадачливых сыночков, и свирепая троица, похватав ножи и дубины, бросилась в погоню.

Сначала мальчишки бежали довольно резво, но вскоре выдохлись и перешли на шаг. Всё-таки тяжело бегать по горам после того, как тебя чуть не съели. Хуже всех приходилось измученному допросом Атти. Он задыхался, спотыкался и всё сильнее отставал от друзей. В конце концов деревянному солдату пришлось посадить его себе на плечи.

Добравшись до озера, беглецы свернули на едва заметную тропинку, как им и советовала Мышейла. И тут же гулкое горное эхо донесло до них злобный крик.

– Людоедиха угодила в сеть! – воскликнул деревянный солдат. – Не останавливайтесь! Она скоро освободится и бросится в погоню!

Он опустил на землю отдохнувшего Атти подхватил Шеприка. Тропинка незаметно привела их почти к самой воде. Чёрные волны плескались чуть ли не под ногами, и хотя в них отражалось голубое небо, озеро всё равно казалось мрачным. Чем-то зловещим и неуютным веяло от него. Беглецы помнили о драконе и старались ступать как можно тише. Никому не хотелось тревожить ужасного хозяина озера.

А дракон, между тем, был уже тут как тут. Он давно услышал топот дуболома. Добыча сама торопилась к нему в пасть! Кванга подплыл к берегу и притаился под скалой в том месте, где в прежние времена так удобно было подстерегать жителей горного селения. Главное – захватить человечков врасплох. Захватить и проглотить. От предвкушения дракон тихонько булькал и растопыривал под водой когтистые лапы.

И вот, когда беглецы показались из-за поворота, Кванга внезапно вынырнул прямо перед ними. Он был огромен и страшен. По его зелёной чешуе струились потоки воды, его пасть была распахнута, острые зубы сверкали на солнце, глаза горели голодным огнём.

– Буль-буль! – сказал Кванга. – А вот и я!

Он схватил бежавшего первым Троя и нырнул в озеро. Он был чрезвычайно доволен своей ловкостью. Переловлю их одного за другим и всех съем, даже деревянного человека, думал он, увлекая Троя на дно. Кванга тоже любил пожирать людей. Он был ещё большим людоедом, чем сами Людоеды.

Атти, Шеприк и дуболом окаменели от горя.

– Как же так? – шептал Атти прерывающимся голосом. – Почему?

– Это я виноват! – говорил дуболом. – Я не успел его защитить!

Беглецы забыли даже о приближающихся Людоедах, чьи вопли раздавались уже совсем близко. Страшная утрата лишила их последних сил. Но не успели ещё на их глазах навернуться слёзы, как из воды вновь показалась голова дракона. Кванга выплюнул на берег мокрого Троя и с отвращением сказал:

– Ф-фу, какая гадость!