Туве Янссон - Дитя-невидимка

Он решил стать таким же молчаливым и загадочным, как хатифнатты. Если ты молчишь, то все относятся к тебе с уважением. Они думают, что ты знаешь все на свете и что жизнь твоя полна необычайных приключений.

Муми-папа посмотрел на хатифнатта, что сидел у руля в лунном свете. Ему захотелось сказать что-нибудь дружеское, что-нибудь такое, чтобы тот понял, что папа думает так же, как он. Но ведь Муми-папа решил молчать… И к тому же он не мог подобрать слов, которые бы звучали достаточно… Ну, которые бы звучали, как надо.

Что там Мюмла говорила о хатифнаттах? Как-то весною, за обедом. Она сказала, что они ведут разгульную жизнь. И Муми-мама сказала: «Ой, что ты такое говоришь?» — а Мю ужасно заинтересовалась и сразу захотела узнать, что это такое. Насколько папа помнил, никто так толком и не сумел объяснить, что же нужно делать, чтобы вести эту самую разгульную жизнь.

Мама сказала, что, по ее мнению, в разгульной жизни нет совершенно ничего привлекательного, однако папа был в этом не столь уверен. «Это как-то связано с электричеством, — не терпящим возражения тоном заявила Мюмла. — И еще они умеют читать чужие мысли, а это не очень-то вежливо». — И они заговорили о другом.

Папа взглянул на хатифнаттов. Сейчас лапы их снова задвигались. «Вот жуть-то, — подумал он. — Неужели они действительно читают мысли, когда взмахивают своими лапами. И теперь вот обиделись…» Он сделал отчаянную попытку как-то пригладить свои мысли, задвинуть их куда-нибудь подальше, забыть все, что он когда-либо слышал о хатифнаттах, думать о чем-нибудь другом, но это оказалось не так-то просто. В данный момент его ничего больше не интересовало. Вот если бы о чем-нибудь поговорить, это так хорошо отвлекает…

Он решил оставить эти мысли, слишком серьезные, но небезопасные, и думать о чем-нибудь веселом и приятном, хотя и это был не самый лучший выход. Ведь хатифнатты тогда могут подумать, что они в нем ошиблись и что на самом деле он самый обыкновенный домашний муми-тролль.

Муми-папа все напряженнее вглядывался в морские дали, где на фоне лунной дорожки вырисовывался небольшой черный утес.

Он попробовал думать о самых простых вещах: об острове вдали от берега, о луне над островом, о луне, что купается в море — в черном, как ночь, в золотистом, в темно-синем. Он наконец успокоился, и хатифнатты перестали взмахивать лапами.

Островок оказался хотя и небольшим, но очень высоким. Темный и скалистый, он поднимался из моря, напоминая голову огромной морской змеи.

— Мы сойдем на берег? — с интересом спросил папа.

Хатифнатты не отвечали. Они выбросили якорь и ступили на берег. Не обращая на папу никакого внимания, они стали карабкаться вверх по склону. Он видел, как раздуваются их ноздри, как они принюхиваются к ветру, кланяются, размахивают лапами… Они, по-видимому, соблюдали глубочайшую конспирацию, оберегая какую-то тайну, ему неведомую.

— Ну и пожалуйста, — сказал обиженный папа. Он выбрался из лодки и последовал за хатифнаттами. — Если я спрашиваю, сойдем ли мы на берег, — хотя и так вижу, что сойдем, — то все-таки можно было бы ответить. Хоть что-нибудь, хоть одним словечком, чтобы почувствовать, что ты здесь не один, что ты в компании, — бурчал он себе под нос.

Подъем был крутой и скользкий. Да и весь остров выглядел, крайне неприветливо, он словно давал понять, что хотел бы, чтоб его оставили в покое. Здесь не было ни цветов, ни мхов, вообще ничего — была лишь голая угрюмая скала, поднимавшаяся прямо из моря.

И тут папа увидел нечто странное, неприятное, отталкивающее. Остров кишел красными пауками, маленькими красными паучками, которые устилали черную скалу, словно красный ковер.

И ни один из них не стоял на месте, они носились вокруг Муми-папы со всей возможной скоростью, на какую были способны, и казалось, весь остров шевелится в лунном свете.

Папа содрогнулся от отвращения.

Он осторожно поднимал ноги и то и дело встряхивал свой хвост, оберегая его от паучков. Он озирался в поисках свободного местечка, но такого местечка не находилось.

— Я же не хочу на вас наступать, — бормотал Муми-папа. — Ах, почему я не остался в лодке… Как их здесь много, неестественно много для пауков одного и того же вида… ведь они все одинаковые…

Он беспомощно оглядывался по сторонам, не понимая, куда задевались хатифнатты, и вдруг увидел их силуэты в лунном свете: они стояли на вершине скалы, и один из них наклонился и что-то подобрал. Но папа не разглядел, что именно.