То Хоай - Три сказки

— Вот это скачок! Вот это удар! Одно слово — Рыцарь!

Потом Богомол остановился и заявил:

— Должен тебе признаться, ты тоже молодец — умеешь хвалить Нас, не то что этот тупица Тяу Тяу Ма.

Не успел он договорить до конца, как откуда-то — легок на помине — появился сам Саранчук Тяу Тяу Ма.

Он бежал, прихрамывая и спотыкаясь на каждом шагу. Представ перед Богомолом, он задрожал и громко заплакал. Болтун Таракан решил, что случилось нечто ужасное, и на всякий случай юркнул в свой трубочный домик. Богомол сначала тоже немного испугался, но потом, признав своего Первого Братца, мгновенно успокоился. Подбежав к нему, Тяу Тяу Ма, наконец, обрел дар речи и принялся жаловаться и голосить:

— Ох, смерть моя!.. О, горе мне, горе!..

— Что случилось? Видел ты старуху Муом?

— О-о!.. Она схватила меня и колотила меня, пока не перебила мне лапу… О-ох!..

Действительно, когда Саранчук выпрямился, стало видно, что у него перебита одна правая лапа.

— Кто посмел сделать это?! — разгневался Богомол.

— Старуха Муом…

— Кто?! Ей что, жить надоело?!

— О-о!.. Она била меня и душила, а потом откусила усы.

Тут Богомол совсем вышел из себя:

— Горе ей! Эта старая карга меня ни во что не ставит! Расскажи-ка подробно, как было дело.

И Тяу Тяу Ма начал рассказывать:

— Когда я пришел к старухе Муом, она спросила меня: «Что тебе надо, презренный?» Я ей ответил: «Его честь Рыцарь Богомол велел передать вам, что отныне вы должны величать его „Ваша честь Рыцарь Богомол“ и первой Ему кланяться. Тогда она выпучила свои глазищи и грозно произнесла: „Кто это такой Его честь Рыцарь Богомол?“ Я очень испугался и даже не решался повторить Ваше Имя. Тогда она стала кричать, что ничего толком не расслышала, и начала избивать меня и пытать меня, чтобы силой заставить назвать Вас. Когда же я еще раз сказал Ваше Имя, она принялась хохотать, да так, что я подумал, как бы она не лопнула. А нахохотавшись, она стала ругать вас Отборнейшими Выражениями. Потом она снова схватила меня и откусила оба уса, перебила лапу и вообще хотела забить меня насмерть. Пришлось ползать перед ней на коленях, пока она не согласилась оставить мне жизнь. Напоследок она потребовала, чтобы я передал „этому недоноску Богомолу“, то есть Вам, Ваша честь, что… что будет называть Вас не иначе, как „молокосос“… Ох-ох-ох!.. Как мне больно, если бы Вы знали!..»

Таракан тем временем сидел в своей трубе. Выслушав все от начала до конца и не найдя ничего для себя угрожающего, он снова вылез наружу и высказал свое мнение:

— Ну и дела! Старая ведьма совсем спятила. Подумать только, она осмелилась оказать неуважение самому Рыцарю Богомолу! Ваша честь, Вы должны примерно наказать ее за наглость, пусть все увидят, каков Вы бываете во Гневе!

— Совершенно верно! — воскликнул Богомол. — Мы не можем прощать такие дерзости. Придется Нам ее проучить!

— Лучше всего Вам сейчас же отправиться к ней, — подхватил Таракан, — а то она успеет скрыться. Я не сомневаюсь, что дело обстоит так: сначала она, ослепленная гордыней, избила и оскорбила Тяу Тяу Ма, но потом, осознав весь ужас содеянного, затрепетала от страха перед Вашей честью и жаждет спрятаться куда-нибудь от справедливой мести.

Богомол решил, что так оно и есть. Он, не откладывая дела в долгий ящик, то лётом, то скоком поспешил к Дому Старой Жучихи Муом.

Старуха Муом у обочины тропинки жевала Травинки. Богомол подскочил к ней поближе и закричал:

— Эй ты, старое чучело!

— Что это там за грубиян? — подняла голову Жучиха.

— Это Мы, Рыцарь Богомол!

Жучиха пригляделась к нему внимательнее и покровительственным тоном произнесла:

— Я-то думаю, кого там принесла нелегкая. А это, оказывается, ты, малыш. Молодцом, молодцом… Совсем недавно, когда я тебя видела, ты был не больше рисового зернышка, а теперь вот подрос немножко…

Богомол пришел в неописуемую ярость.

— Что ты там бормочешь, старая образина? Замолчи сейчас же! И стой смирно, пока Мы не накажем тебя за то, что ты осмелилась избить Нашего Первого Братца! Если же ты посмеешь…

— Ха-ха! Вот мы сейчас увидим, чего ты стоишь, молокосос!