Леонид Сёмин - Тревоги Голубого города

— Значит, они неплохо устроились?! — гневно сказал Ти-Аха. — Рядом с пчёлами. Едят мед. Да и тепло им за деревянными стенами.

— Похоже, так, — хором отвечали стоявшие поблизости рыжие воины.

— Эй, братцы! — закричал Ти-Аха. — Что же, мы хуже чёрных малявок?! Быть того не может!..

— Быть того не может! — отозвалась многотысячная армия.

— Поэтому слушайте мои приказания, — нараспев закончил Ти-Аха перед замершей армией. — Сейчас большой при-ва-ал! А утром, чуть свет, всем точить жва-а-лы… Перед нами противник: чёрные муравьи, а также пчёлы-ы!.. Приказываю: пчёл не убивать!..

Вскоре лесные рыжие великаны сплошь облепили ствол старой липы, сбились плотнее друг к другу.

Хло чувствовал, как кто-то навалился ему на шею, ещё кто-то на живот, другие давили на ноги. Но это нисколько ему не мешало, потому что он был муравей и тела собратьев согревали его.

Солнце закатилось за горизонт, и армия рыжих погрузилась в сон.

В это утро в Голубом городе происходило вот что: ещё с вечера на Восьмой улице начала собираться многотысячная пчелиная толпа. Тут уже трудно было протиснуться. Часть глухой стены, в которую упиралась улица, сплошь облепили желающие увидеть рождение Пчелиной Матери. Ещё её называют Пчелой Трутневной и считают мудрейшей из мудрейших, умнейшей из умнейших. Она — глава пчелиного рода.

Рождение Пчелиной Матери не всем доводится при жизни увидеть, потому что у простой пчелы жизнь коротка. Всего каких-нибудь тридцать — сорок лет, если, конечно, один пчелиный год равнять с днём жизни человека. Вот почему тысячи работниц, услышав торжественные возгласы, заспешили на Восьмую улицу.

А в это время родилась и ещё одна пчела, только обыкновенная. Никто не обратил на неё внимания. В каждый час таких рождались сотни.

Выйдя из своей восковой ячейки-домика, где пчёлка пролежала ровно двадцать один год, она снова влезла туда и своим длинным языком, словно хорошей щёткой, стала усердно очищать восковые стены. Когда работа была закончена, пчёлка отдышалась, умылась. Робко передвигая ноги, ещё не привыкшие к ходьбе, она тоже отправилась на Восьмую улицу. Этой пчеле повезло: попала в поток сильных работниц, а те почти на плечах донесли её до восковой башни Пчелиной Матери. Круглая, с опрокинутым вниз куполом, башня эта видна издали. Чудо пчелиной архитектуры!..

Поначалу молодая пчёлка оробела. Её со всех сторон беспрерывно толкали. И порядком намяли бока. Сильная охрана окружала башню.

— Тише! — потребовали сверху.

Молодая пчела оглянулась. Рядом с ней стояла такая же, как она сама, юная сверстница. А неподалёку от них сердито ворчала пчела, почему-то очень чёрная. По глупости молодая спросила:

— Отчего мы такие серенькие, а она чёрная?

Юная соседка растерянно колыхнула крылышками. Позади кто-то засмеялся:

— Несмышлёныши!.. Чёрная пчела — очень старая бабушка. Она, наверное, уже все сорок лет прожила. Вот вылетит ещё разок за нектаром и, кто знает, вернётся ли…

Молодые слушали открыв рты.

— О, вы ещё познакомитесь с ней. Она видела Солнце, Небо, Землю, знает Гром, Ветер, Дождь, Холод, различает Цветы… Э-э, — вздохнула рассказчица, — всего вам сразу не растолкуешь. Подождите, поживёте — и всё сами увидите…

Теперь молодые пчёлки как зачарованные смотрели на Бабушку.

— Жарко! — зашумела охрана башни. — Не напирайте же! Имейте совесть!..

Улица была до того плотно забита зеваками, что поневоле рассердишься. Старым работницам невозможно делом заниматься — строить новые восковые ячейки-домики, складывать мёд, утрамбовывать пергу [1] Перга — пыльца. , кормить деток…

— Жарко, душно! — заволновалась толпа.

Тогда у Главных ворот выстроился отряд вентиляторш. Заработали по команде. Крылья их крутились, словно пропеллеры. Тотчас хлынул свежий воздух. Духота быстро выветривалась.

Возле башни началось сильное волнение. Рождения Пчелиной Матери, оказывается, давно ждал с нетерпением весь город с пятидесятитысячным населением. Прежняя Мать ведь умерла уже шестнадцать лет назад. Пчелиных лет, конечно!

— Ах, — вздохнула Бабушка. — Я-то помню покойную Матушку. Последние годы болела она сильно. Эй там, на башне, осторожнее!

— Иди помоги-ка, вместо того чтобы ворчать, — отозвались охранницы башни. Они осторожно счищали с двери воск. Пришла пора высвобождать молодую Пчелиную Мать «из заточения». Недолго думая, Бабушка полезла к ним на помощь. А заодно позвала и молодых: