Эдит Несбит - Тысяча верных копий

— Так-то оно так… — внезапно перебила ее Малевола, принимая свой собственный вид под визг и стон испуганной публики. — Да не кукарекай ты, петушок щипаный! — прикрикнула она на Лорда-гофмейстера, чьи вопли были особенно пронзительны. — Не то сам получишь от меня подарочек на крестины!

Воцарилась зловещая тишина. Лишь королева Элиза, подхватившая на руки свою малютку при первых же словах Малеволы, слабым голосом попросила:

— О, пожалуйста, не надо, Малевола, миленькая!

А король сказал:

— Видите ли, это даже нельзя назвать официальным торжеством или приемом. Просто несколько друзей заглянули, так сказать, поздравить…

— Вижу, вижу, — согласилась Малевола, рассмеявшись своим ужасным смешком, от которого никому еще никогда не становилось весело. — Я вот тоже заглянула, так сказать. Покажите мне девочку.

Бедная королева не посмела отказать. Она неловко шагнула к Малеволе, держа на руках принцессу.

— Ну что ж! — сказала Малевола, насмешливо хмыкнув. — Ваше драгоценное дитятко получит и красоту, и добрый нрав, и прочую гроша ломаного не стоящую дребедень, которую наобещали ей эти жеманные кривляки. Но зато она будет изгнана из своего королевства. Ее будут окружать враги, но ни один человек не вступится за нее, и ей никогда не вернуть утраченного — до тех пор, пока она не найдет… — Малевола запнулась, подыскивая какое-нибудь условие поневероятней. — Пока она не найдет…

— Тысячу копий, готовых биться за нее, — произнес чей-то звонкий голос. — Тысячу копий, верных ей и только ей одной!

И какая-то юная феечка спорхнула с яблоневой ветки, где она сидела до той поры, притаившись между белыми и розовыми лепестками.

— Конечно, я еще очень молода, — сказала она, как бы извиняясь. — Я только что закончила курс Всеобщей Волшебной Истории. И я знаю, что, если фея, произнося заклинание, споткнется и остановится больше, чем на полсекунды, любая другая фея может закончить за нее. Не правда ли, Ваше Величество? — обратилась она к Беневоле. И Царица Фей признала, что такой закон существует — хотя и очень старый, и почти позабытый.

— Думаешь, ты очень умная? — возразила ей Малевола. — Дурочка ты, вот кто! Я ведь именно это и хотела сказать, вот именно это условие! Как же она найдет тысячу верных копий, если ни один человек не вступится за нее? Королевство будет потеряно, и все погибнут. То-то я напразднуюсь на поминках — уж на поминки меня пригласят! — воскликнула она, радостно потирая руки.

— Если вы закончили, — вежливо сказал король, — и если вы решительно не хотите ничего прохладительного, разрешите пожелать вам на прощание всего наилучшего! — Он собственноручно открыл дверь, и Малевола, злобно хихикая, удалилась. И тут все оставшиеся расплакались и разрыдались.

— Ничего, ничего! — наконец молвил король, вытирая глаза полой своей горностаевой мантии. — Когда это еще будет! Может быть, до той поры все как-нибудь утрясется.

Но ничего не утряслось.

Конечно, король сделал все, чтобы подготовить свою дочь к встрече с врагами. Он научил ее скакать верхом, фехтовать, стрелять из лука, а также из арбалета, пистолета, из ружья и даже из пушки. Он научил ее плавать и нырять, бегать и прыгать, бороться и боксировать; и принцесса выросла такой крепкой и сильной, что могла бы успешно померяться силами с любым принцем своего возраста. Но те несколько принцев, которые предлагали ей руку, узнав что у принцессы нет другого приданого, кроме того что подарили добрые феи, сразу смущались и говорили, что они, мол, проездом, что у них дела. И мгновенно испарялись.

А потом произошло самое худшее. Торговцы и лавочники, которые уже много лет предупреждали насчет самого последнего-распоследнего раза, и в самом деле решились на крайность. Они призвали соседнего короля, который немедленно выступил войной против Озимандии, разбил его войско (солдатам уже двадцать лет не платили жалованья), выгнал вон короля и королеву, заплатил торговцам по счетам (бумажек хватило обклеить чуть ли не все стены во дворце) и взял хозяйство в собственные руки.

Случилось так, что принцессы в это время не было дома. Она гостила у своей тетушки, Императрицы Орикалхии, и так как регулярной почты между этими двумя отдаленными странами не существовало, то, возвратившись домой во главе каравана из пятидесяти четырех нагруженных, неспешно шагающих верблюдов, она ожидала торжественной встречи: праздничных флагов, звенящих колоколов и улиц, запруженных веселящимся народом.