Эдит Несбит - Пятеро детей и чудище

Чудище очень хотело спать и было сердито, а потому отвечало им так:

— Не надоедайте мне, ведь я уже и так исполнил ваше желание.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил Сирил.

— А вчерашний день помнишь? — спросило Чудище совсем уже сердито. — Сам же просил исполнять ваши желания, где бы вы их ни заказали. Сегодня утром я уже слышал одно желание и, конечно же, оно исполнено.

— Неужели? — воскликнул Роберт. — Какое же?

— Что, уже забыли? — ответило Чудище, начиная зарываться в песок. — Ничего, скоро узнаете. От души желаю вам повеселиться. Нечего сказать, умную штуку вы опять придумали!

— Вот, всегда у нас так выходит, — сказала Джейн печально.

Как это ни странно, но никто из детей не мог догадаться, на что намекало Чудище. Разговор о краснокожих как-то совсем выскочил у всех из памяти.

Тревожное это было утро: каждый старался припомнить, что за желание было заказано сегодня, но никто не мог ничего припомнить, а потому все ожидали, что вот-вот свершится нечто ужасное. Дети очень тревожились: из разговора с Чудищем они поняли, что желание их было на редкость неудачное — пожалуй, похуже всех прежних.

Почти перед самым обедом Джейн споткнулась о «Последнего из Могикан», который валялся на полу в гостиной. Поддержав Джейн и подняв книгу, Антея вдруг сказала: «Я знаю!» и от страха села на пол.

— Ах, Киска, милая! Какой ужас! Ведь мы, то есть Сирил, пожелал краснокожих — утром, за завтраком, помнишь? Он сказал: «Хорошо, если бы в Англии жили краснокожие». Ну вот, они уже, конечно, здесь и, наверное, вовсю снимают с людей скальпы!

— А, может быть, они где-нибудь очень далеко за Лондоном, — отвечала успокоительно Джейн. Ей не верилось, что люди, живущие так далеко, могут чувствовать какую-нибудь боль, если их будут скальпировать.

— Да нет же! И не думай! — горячо возразила Антея. — Чудище сказало же, что мы опять придумали глупость, и посмеялось над нами, пожелав нам хорошо повеселиться. Значит, они здесь, близко. И представь себе, вдруг они снимут скальп с Ягненка!

— А, быть может, после заката все опять пройдет и наши волосы окажутся на месте, — ответила Джейн, но уже не так уверенно.

— Нет, не может этого быть. После заката исчезает только то, что мы пожелали, а что из наших желаний выходит, то не исчезает. Ведь пятнадцать-то шиллингов у нас остались. Киска, знаешь, я должна что-нибудь разбить, а ты, пожалуйста, отдай мне все свои деньги. Индейцы, конечно, придут к нам — ведь это злобное Чудище всегда как скажет, так и сделает… Понимаешь, что я придумала? Ну же, идем скорее!

Джейн ничего не понимала, но послушно пошла за сестрой в мамину спальню.

Антея схватила тяжелый умывальный кувшин. На нем были нарисованы аисты и высокий тростник — этот рисунок навсегда остался в памяти Антеи. Притащив кувшин к ванне, она вылила из него всю до капельки воду, а затем отнесла назад в спальню и стукнула об пол. Вы, конечно, знаете, как легко бьется всякая посуда, если ее уронишь нечаянно, но если вы хотите разбить ее нарочно, то выходит совсем по-иному.

Антея трижды ударила кувшином об пол, а он так и не разбился. Пришлось пустить в ход молоток. Варварское это было дело, но его надо было выполнить и притом очень хладнокровно.

Затем Антея взяла кочергу от камина и взломала ею копилку миссионерского общества. Конечно, Джейн говорила ей, что этого делать нельзя, но Антея только крепко сжала губы и приговаривала:

— Не говори пустяков. Дело идет о жизни и смерти.

В миссионерской кружке оказалось немного денег: всего семь шиллингов и четыре пенса. Девочки прибавили сюда все свои капиталы, но и в целом набралось не больше одиннадцати шиллингов.

Антея забрала все деньги и завязала их в угол носового платка.

— Идем, Джейн, — сказала она, и девочки побежали на ближайший хутор. Антея знала, что хозяин его после обеда собирался ехать в Рочестер. На самом деле даже существовал уговор, что все четверо детей поедут с ним в город, но этот уговор был заключен в те несчастные часы, когда дети надеялись получить от Псаммиада сто фунтов в серебряной монете. Тогда они собирались заплатить за поездку в город по два шиллинга с каждого. Теперь же Антея должна была наскоро рассказать владельцу хутора, что им самим ехать нельзя, и попросить взять вместо них Марту и Ягненка.

Крестьянин согласился, хотя и не совсем охотно принял четыре шиллинга вместо восьми.

Девочки побежали домой. Антея была очень взволнована, но не теряла присутствия духа. Когда впоследствии она вспоминала об этом тяжелом времени, то ей всегда казалось, что в таком затруднительном положении она проявила предусмотрительность и быстроту действий настоящего генерала. Из дальнего уголка своего комода она вытащила хорошенькую шкатулочку и пошла к Марте, которая накрывала на стол и пребывала не в очень добром расположении духа.