Альберт Иванов - Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)

— Мышей? — округлил глаза пёс. — Вы же не кот! — И добавил: — Может, по совместительству?..

— Вот я тебя сейчас совмещу с полом, — рассердился старикан. — Обормот! Это выражение такое: «мышей не ловит».

— Как говаривала буфетчица Оля… — важно начал Гав, но Пальчик вовремя дёрнул его за хвост.

— Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, хранитель пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, — мечтательно произнёс сторож. — Вот будет жизнь!

— Разве это жизнь? — возразил Пальчик. — Лопнуть же можно.

— От вкусной еды — никогда, — убеждённо сказал сторож. — А вот от одной картошки или земляных орехов — можно.

— А ещё моряк — с печки бряк, — проворчал пёс. — Тоже выражение такое, — поспешил он уточнить.

— Прощаю, — повторил старикан и подмигнул Пальчику. — За словом в карман не лезет.

— У меня их нет, — честно сказал пёс.

— Вот видишь! — возликовал бывший моряк. — Всё время держит нос по ветру, что твой вахтенный.

— Не знаю, кто такой этот… вахтенный. А нос держу, — с достоинством произнёс Гав.

— Так держать! — одобрил бывший моряк. — Давненько не бывал в такой теплой компании.

А Пальчик грустно подумал: «Пропащий остров. Если уж такой добряк, как этот старикан, завидует тупым жирнякам — совсем тут плохо дело…» Но если бы он поделился мыслями с многоопытным бродягой псом, тот мог бы снисходительно ответить новым житейским изречением, слышанным от буфетчицы Оли: «По одёжке протягивай ножки».

— Попроси его: пусть скорей ворота открывает, — зашипел ему Гав, — а то скоро все проснутся.

— Да погоди ты! — отмахнулся Пальчик. Рядом со стариканом он забыл об опасности.

— Тебя как звать-то? — спросил пса бывший моряк.

— Гав. — Затем припомнил новое имя: — Гав-гав.

— Значит, сиди и не гавкай.

— Я же шёпотом.

— От твоего шёпота уши дерёт, как наждаком. Выпущу вас незаметно, не бойся.

— Я не за себя — за него боюсь!

— Правильно делаешь, что волнуешься за хозяина.

— Он мне не хозяин. Теперь.

— А теперь кто?

— ДРУГ.

— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, — важно произнёс бывший моряк.

— Но тебе я не скажу, не то зазнаешься.

— Я уже зазнался, — улыбнулся Гав.

— Вы сказали про земляные орехи и картошку, — заметил Пальчик. — А что, плодовых деревьев на острове нет?

— Есть. Да только их стерегут злющие псы. Побольше твоего дружка и покруче нравом!

— Каждый за себя отвечает, — Гав прихлопнул лапой муху, ползущую по полу.

— Ваши жирняки, я гляжу, не лучше тех псов. А уж о стражниках вообще молчу.

— Я их тоже не перевариваю. Чуть что, орут: почему ворота открыты? Не могу же я их каждую минуту закрывать и открывать. Высший разряд всё время с лыжными палками бегает вниз-вверх, вверх-вниз для моциона.

— Моци… что? — полюбопытствовал Гав.

— Чтобы похудеть.

— А зачем едят так много?

— Чтобы поправиться. Наконец-то ты понял!.. Так и бегают туда-сюда.

— Без своих подпорок не побегали бы, — съязвил пёс.

— Ты про палки? Конечно, без них трудно. И в гору, и под гору. Особенно вниз — страшное дело. Можно и костей не собрать, если б не предупредительные знаки.

— «Налево» и «Направо»?

— Ясно. А то ещё занесёт на спуске.

Гав со значением взглянул на друга: мол, что я тебе говорил.

— Смышлён, смышлён, — ответил ему Пальчик словами старикана. — А откуда вся еда на острове берётся? И освещение? — вновь пристал он с расспросами к хозяину.

— Из воды, юнга. Из воды. Удивительно, да? — Бывший моряк вскочил. — Идёмте, всё покажу.

— А если заметят?

— Мы осторожненько. Я одну потайную тропку к морю знаю.

— Так это всё-таки море?

— А ты думал — озеро? Не мог же я быть моряком на озере.

— Тогда вы были бы… — Гав хихикнул, — старик-озорник. То есть озёрник.

— Цыц! — И бывший моряк снова повернулся к «юнге». — Но о морях и озёрах — после.

Вскоре они уже спускались по узкой лесной тропке, петлявшей меж валунами. Разумеется, сначала они прошли через ворота, которые сторож затем вновь запер, перевесив замок на другую сторону. Этой дорогой идти было ближе. Они быстро добрались до берега моря.

Море, как и раньше здесь, отливало тёмно-серым цветом. Из округлых, пухлых облаков веером тянулись тонкие солнечные спицы — они как бы прожигали на водной глади пронзительные кружочки с зубчатой опушкой по краям. Казалось, там и сям были разбросаны белые горящие ромашки с острыми тлеющими лепестками.