Альберт Иванов: Новые приключения Хомы и Суслика

В последнее время старина Еж вдруг озорничать стал.

Что только не придумывал! Подкатится сзади колобком то к Зайцу-толстуну, то к Суслику, а то и к самому Хоме — и кольнёт своими иголками.

Тебе больно, а ему забавно. Ты до небес подпрыгиваешь, а он доволен.

— Смотри у меня, — пригрозил ему Хома, — все иголки повыдергаю. Через одну! Или по одной!

— И редкоигольным станешь, — вторил ему Суслик. — Или вовсе лысым!

— Скорее вы все от меня облысеете, — куражился старина Ёж.

Даже Лиса его пристыдила, когда он её украдкой в хвост уколол:

— Пожилой, а такое вытворяешь! Ахнула бы я тебя по шеям, да лапу жалко!

А доктор Дятел заметил с берёзы:

— Ему бы китайской медициной заниматься, больных лечить иглоукалыванием, а он всех подколоть норовит. Нехорошо.

— Не суй свой длинный нос, куда не надо, — фыркнул Ёж. — Знахарь выискался. Китайский!

Ну что с ним, забиякой, делать?..

— Имеются, конечно, разные способы, — вслух рассуждал Хома как-то вечером, в гостях у Суслика.

Тот на животе лежал и внимательно слушал. Сесть он не мог. И без того вчера «случайно» на Ежа сел. Вероятно, тот долго за ним, Сусликом, следил, чтоб в удобный момент подкатиться.

— Способ первый — безболезненный, — перебирал Хома разные методы. — Скатить Ежа в ручей. Там он сразу развернётся и…

— Палкой его по носу! — мстительно вскричал Суслик, забылся и сел. Взвизгнул. И снова прилёг. — Или камень на шею, и концы в воду. И буль-буль!

Он даже ладошки довольно потёр. По привычке, передавшейся от Хомы.

— Я говорю о безболезненном способе! — вспылил Хома.

— Да он и пикнуть не успеет, — возразил Суслик. — А ещё можно ему водички поднести попить. С соком молочая. Пусть думает, что это молочко. С ходу заснёт. Навечно.

— Да ну тебя, — нахмурился Хома. — Я совсем другое хотел сказать. Надо загнать его в ручей и не выпускать обратно, пока он слово не даст — никого никогда не трогать!

— Плохо ты его знаешь. Он на другую сторону уплывёт.

— А на той стороне ты стоять будешь. И палкой…

— Ах, палкой!

Снова забывшись, сел вгорячах Суслик. Опять взвизгнул. И опять лёг.

— И палкой будешь его отталкивать, чтоб не вылез, — продолжил Хома.

— А ты?

— А я — на этой стороне, тоже с палкой.

— С палкой — это хорошо, — одобрил Суслик. — Какие ещё способы против таких ежей имеются? — с глубоким интересом спросил он, потому что Ёж его глубоко уколол.

— Второй способ, — поболезненней.

— Очень хорошо! — вновь одобрил Суслик, повернулся на животе и ретиво пополз к выходу.

— Ты куда?

— Ко второму способу.

— Да ты же ещё не знаешь, какой он!

— Знаю — поболезненней. Сам говорил!

— Ты сначала выслушай, — нетерпеливо сказал Хома. — Непоседа!

Суслик снова повернулся к нему.

— Намекаешь, что я сесть не могу?.. Всё время ползаю, у меня на животе уже мозоль. Твёрже твёрдой, — пожаловался он. — Пусть теперь в неё колет!

— Способ второй! — повысил голос Хома. — Вырыть яму, замаскировать её и…

Суслик вновь немедленно повернулся на животе к выходу.

— Можешь не продолжать. Знаю, знаю. Вырыть, замаскировать, заманить и землёй засыпать. Живьём!

— Ну, ты даёшь! — оторопел Хома.

— Это не я даю, а он всем поддаёт!

— Не понял ты. Дальше слушай. Заманить — это верно, а вот затем неделю ему есть не давать.

— Год! — выкрикнул Суслик. — Год не давать ему есть, пока не окочурится!

— Неделю, пока честного слова не даст, — наконец-то закончил Хома про второй способ.

— Не будем мелочными, — миролюбиво заметил Суслик. — Не давать ему есть, пока я не смогу сесть. Я нарочно целый год садиться не буду, — пригрозил он. — Я готов целый год у ямы стоять, пока он в яме лежать будет!

— Способ третий, — объявил Хома.

— Ах, ещё и третий? — обрадовался Суслик. — А я уж думал, что и двумя можно обойтись.

Опять сел. Опять взвизгнул. Опять прилёг.

— Способ третий — самый болезненный, — мрачно предупредил Хома.

— Чудесно! — захлопал в ладоши Суслик. — Это по мне!

— Почему — по тебе?

— Я сейчас — самый болезненный. Око за око! Зуб за зуб! — сверкнул глазами и скрежетнул зубами Суслик.

Хома на всякий случай отодвинулся.

— Чего молчишь? — вскричал Суслик. — Выкладывай, что у тебя там, на уме, самое болезненное!

Он схватил в углу длинную вязальную спицу, которую давно нашёл на лугу и не знал, к чему её приспособить. Наставил её на Хому, как пику, и потребовал:

— Говори!

Хома упёрся спиной в стену. Дальше отодвигаться было некуда.