Турмуд Хауген: Белый замок

Вот и дверь. Эльм толкнул ее. Она открылась легко, без скрипа. Он вышел в коридор.

От волнения у Эльма сдавило горло. Коридор был длинный-длинный. Оба его конца скрывались в темноте. Эльма часто проносили здесь на руках, но днем в коридоре было светло и лестница была совсем рядом, а теперь он даже не видел ее.

Светильники на стенах прогоняли ночную тьму. Они были похожи на лампу, что горела у Эльма на окне. Это сходство придало ему храбрости, хотя в промежутках между светильниками царила ночь.

— Эльм!

Здесь голос звучал слышнее.

Эльму не было страшно. Голос не пугал его. Держась рукой за стену, он пошел на зов.

Он шел медленно и осторожно. Так далеко он еще никогда не ходил.

Вскоре он устал. У него начали подгибаться колени, глаза слипались, но ему очень хотелось найти этот голос.

В темноте Эльм споткнулся и упал. Это была лестница. Обычно Эльма носили по лестнице вниз, но эта вела наверх.

Мальчик начал карабкаться по ступеням и с большим трудом добрался до самого верха. Наверху он сел и перевел дух.

Здесь тоже был коридор, вдали мерцал одинокий светильник.

Эльм снова отправился в путь. Теперь он шел быстрее, ведь он знал: где-то там его ждет голос!

Нетерпение заставило его побежать.

Вот и дверь! Но она не открывалась, а ручка была слишком высоко. Эльм постучал, тихо-тихо.

— Эльм!..

Голос за дверью был такой грустный, в нем слышалось такое отчаяние.

— Эльм! — крикнул кто-то далеко внизу. — Где ты, Эльм?

Это была Королева. И с ней Король.

Эльм заколотил в дверь кулаками. Он колотил изо всех сил, но не слышал ни звука. Он заплакал.

— Эльм… Теперь голос за дверью был еле слышен, он как будто удалялся.

А Король с Королевой были уже на лестнице.

— Эльм, где ты?

Вот они уже бегут по коридору.

Надо, надо открыть дверь, пока они не нашли его. Эльм молча глотал слезы, чтобы не выдать своего присутствия.

И снова откуда-то из-за двери его позвал тот же голос:

— Где же ты, Эльм? — Теперь это был еле слышный шепот.

— Наконец-то мы нашли тебя!

Эльм сдался. Его подхватили на руки, трясли, тискали. Он заплакал.

— Как ты попал сюда? Что случилось? — волновались Король и Королева.

В темноте их лица казались белыми масками — сердитые провалы ртов, горящие щели глаз.

— Почему ты здесь? Что ты здесь делаешь?

Они засыпали его вопросами и совсем забыли, что он еще не может ответить им.

Наконец маски понесли его по коридору прочь от двери, от светлой щели под ней от голоса, который совсем затих, когда Король и Королева подбежали к Эльму.

Эльм вырывался, ему хотелось освободиться. Он сопротивлялся, как мог, пока его не ударили по щеке.

Он захлебнулся слезами и утонул в них.

Дверь осталась где-то в темноте. Светлая щель под ней исчезла. А коридору все не было конца.

Эльм покорился своей участи. Король и Королева отнесли его обратно в комнату, где на окне горела лампа, и уложили в постель.

Они были очень напуганы.

— Как это случилось? Неужели он сам слез с кровати?

Они пытались проникнуть в его мысли, но Эльм закрыл глаза и не пустил их в себя.

Король с Королевой ушли и заперли дверь. Теперь они запирали ее каждый вечер, пока не убедились, что он принял случившееся за сон.

Эльм накопил в голове много слов, прежде чем научился произносить их вслух.

Солнце, луна, зимняя рябина, золотисто-медвяный. Последнее слово ему особенно нравилось, хотя, что это такое, он не знал. Кажется, первый раз это слово произнес Король.

Слова снились Эльму по ночам, то был особый ночной мир.

Солнце вставало над зимними рябинами, и одновременно из-за Тополевой рощи выплывала луна. Луна с солнцем встречались над Бескрайним садом, и от их слияния вспыхивал огонь, из которого вниз, на Белый замок, падали золотисто-медвяные капли.

Во сне Эльм гулял по саду один, ни Короля, ни Королевы с ним не было.

Иногда во сне кто-то звал его:

— Эльм!..

Он часто слышал во сне этот голос, но никогда не видел того, кто его звал.

Иногда Эльму снилось, что вечером, перед заходом солнца, в саду за деревьями звучала музыка, слышались голоса и смех. И он бежал, бежал, чтобы найти тех, кто там играл, говорил и смеялся.

Ему тоже хотелось смеяться вместе с ними. Но он всегда прибегал слишком поздно, там уже никого не было. Голоса, смех и музыка все время перемещались с места на место.

А еще ему снилось, что он лежит теплой ночью под каштанами и слушает тихий шелест ветра. Но он никогда не видел во сне ни Короля, ни Королеву. Может, и они лежали где-нибудь под каштанами, однако он их не видел.