Алла Потапова - Красная звёздочка

— По-нашему значит — пять, четыре, три, два, один, — горячо шепчу я.

— По-какому — по-нашему? — Антон подозрительно прищуривает глаза.

— Богданов, не разговаривай с новенькой, — делает замечание учительница. Я понимаю, что сболтнула лишнее и стараюсь выкрутиться.

— Это в школе, где я раньше училась, мы так отметки называли, — поясняю я тихонько. Антон секунду думает, а потом одобрительно кивает головой: «Здорово!»

Вдруг я чувствую, что хочу есть. Удивительное дело! Дома мне об этом всё время напоминает мама: «Ланочка, пора обедать! Лана, сколько можно звать!» А я в ответ: «Позже! И вообще первое не хочу, второе не буду, компот могу выпить». Это ж надо! На столе — первое, второе и третье, а я ничего не ем! Спрашиваю Антона:

— В школе кормят?

Он деловито спрашивает:

— Ты написала, что у тебя нет отца?

— Как это «нет отца»?

У меня внутри холодеет.

— Завтраки дают сиротам, у кого отец погиб на фронте. Разве в вашей школе по-другому?

— В нашей школе по-другому, — отвечаю я машинально и думаю, как трудно писать такие слова: «отец погиб на фронте». А ведь так могло быть с любым папой, значит, и с моим тоже? Сейчас он уезжает в командировку и возвращается с подарками, весёлый, возится со мной и Наташкой. А если война? Нет, нет, не хочу!

— В нашей школе всё по-другому, — говорю я, и тут звонит звонок. Перемена.

Я увидела, как девочки просили друг у друга «куснуть» совсем крошечные завтраки, а Антон разломил что-то в бумаге и протянул два зажатых кулака:

— В какой руке?

Я хотела сказать «в правой», но посмотрела на худого Антона, на его костлявые руки с синими, просвечивающимися сквозь кожу жилками и сказала:

— Да что ты, Антон, я сегодня дома борщ со сметаной ела, и ещё курицу. Наелась, ого!

Он посмотрел на меня странно, хотел что-то спросить, но передумал. Опустил кулаки и отвернулся. Я натянула телогрейку, к которой уже стала привыкать, и вышла во двор.

Мне стало ужасно грустно, захотелось домой. Интересно, что у нас сегодня на обед? Незаметно оказалась за школой. Видно, здесь давно никто не ходил: вокруг свежий снег и никаких следов. А что если попробовать есть снег? Взять и жевать, как будто это что-нибудь другое! Хотя я понимала, что это глупость, рука сама собой потянулась к чистому белому бугорку, и тут…

В стороне от тропинки лежало яблоко. Маленькое яблочко, зелёное, с прозрачной от мороза кожицей, величиной с теннисный шарик, неведомо как попавшее сюда живое яблоко! Может быть, его только что обронили? Я оглянулась вокруг — нет ли рядом хозяина этого съедобного чуда? Но вокруг было пустынно. Тогда я, набрав снега в свои блестящие галоши, добралась до него, подняла, надкусила хрустящий, промороженный бочок, и кисло-сладким соком наполнился рот, таким вкусным, какого я не знала никогда раньше. Через минуту я съела всё, без остатка, с косточками и даже волокнистым жёстким хвостиком, который долго не разжёвывался, но всё равно был яблоком!

Как возле меня оказался Антон, непонятно. Я увидела его, когда он зашагал рядом, словно так и шёл раньше. Мне не хотелось разговаривать, потому что во рту ещё был вкус и запах яблока. Антон заговорил первым:

— Я сегодня утром нашёл в лесу тайник. Люблю бродить по лесу, кажется, что сейчас найдёшь сокровище или вообще что-нибудь таинственное. Шёл, шёл и — провалился.

Только сейчас я обратила внимание, что мы довольно далеко ушли от школы.

— Послушай, — сказал Антон, — давай я прямо сейчас покажу тебе тайник?

— А уроки?

— Я по арифметике всё равно задачки не сделал. А ты — новенькая, тебе ничего не будет.

Я кивнула. Мне очень хотелось посмотреть тайник.

Тропинка была извилистой, в один след, а кое-где и вообще по снегу. Антон шёл впереди, и мы не разговаривали. У огромного с тонкими сухими ветками куста Антон взял меня за руку, и ноги плавно поехали вниз. Здесь был крутой спуск — вход в тёмную пещеру.

— Это дот, — пояснил Антон, когда глаза привыкли к полумраку. — Долговременная огневая точка.

В бетонированной комнатке стояли чурбанчики, вроде тех, что получаются из бревна. На них можно сидеть. В узенькое продолговатое окошко-амбразуру на пол падала белесая полоса. Я заглянула в узкую щель — видна тропка, ведущая в военный городок. Но плохо видна, её заслоняют кусты, а летом отсюда вообще ничего не увидишь.

— Наши построили, — авторитетно заявил Антон, — когда с фашистами дрались.