Роман Ясюкевич - Ба инь, или Сказки колокольчиков

Дальше все просто. Хоть и жалко было Вану такую красивую фигурку в песок толочь. А когда демон ожил, буря тут же и стихла, словно собака, хвост поджала от хозяйского окрика.

С тех самых пор песчаный демон покровитель всех джарцев…

Бестолковее Вана не было юноши в деревне. За что не возьмется — все из рук валится. Пойдет рыбу ловить — удочку утопит; начнет в поле сорняки полоть — после хоть заново не сей; а решит помочь соседу заменить колесо арбы, так сначала колесо сломает, а потом и арбу.

Все в деревне потешались над Ваном, прохода не давали. "Эй, Ван! — кричали ему девушки, — Помоги веревку распутать, а то никак узлы не завязываются."

Но если постоянные насмешки и задевали Вана, то вида он не показывал. Никогда на них не отвечал. "Слава Богам-Близнецам, что хоть характер у него легкий, необидчивый," — вздыхала мать. "Ну, и чему ты радуешься, женщина? — сердито спрашивал отец. — Эх! Был бы наш болван девкой, отдали бы замуж куда подальше — и горя не знали. Ну какая из него опора в старости? Какая?!"

Любимым занятием Вана было сидеть на берегу ручья и бросать камни в воду. И еще — охота. Правда, какой из Вана охотник, вы, наверное, уже сами догадались. Но в этом увлечении отец, как ни странно, Вана поддерживал. Может быть, потому, что пока Ван бродил по склонам Черных гор, в доме его родителей ничего не ломалось, и соседи с жалобами на непрошенного помощника не прибегали.

И вот однажды Ван попал в горах под дождь. Да не просто под дождь, а под страшный ливень. О том, что надвигается гроза, Ван узнал заранее, по верным приметам: внезапно умолкли птицы, стих ветер, небо стало похоже на облитую голубой глазурью хрупкую фарфоровую чашу, воздух сгустился и звук шагов Вана в нем сделался необыкновенно отчетлив, будто Ван шел не по узкой горной тропинке среди белого дня, а крался темной ночью по брошенному хозяевами дому.

"Э-э, — подумал Ван, — надо где-нибудь спрятаться, а то промокну." Но, сколько ни вертел головой, никакого укрытия на голом склоне не видел. Да и сама местность была незнакомой. Стала незнакомой. Горы словно испугались приближения грозы, отчего вмиг утратили привычный добродушный облик.

Ван заторопился к видневшемуся невдалеке лесу, но не успел. Налетевший ветер застал его на полпути. И следом — тучи. И молнии. И гром такой, что тут же заложило уши. И дождь с градом. Ван неловко подскользнулся на мокрых камнях, взмахнул руками и закувыркался вниз.

Очнулся Ван почти у подножия. Гроза ушла и солнце припекало вовсю. Удивительно, но юноша отделался синяками и ссадинами, да изодранной в лохмотья одеждой, да громадной шишкой на лбу… И тут выяснилось, что он потерял любимый отцовский лук, взятый без спроса, в тайной надежде на охотничью удачу. То, что вместе с луком пропал мешок с едой, хотя до деревни дня три пути, Вана ничуть не расстроило. Подумаешь, еда! Можно и поголодать. А вот лук… Ван так хотел хоть раз прийти с охоты не только с букетиком цветов для матери. Так хотел с небрежной улыбкой бросить у порога тушу архара или протянуть отцу полный мешок кекликов, осторожных горных куропаток, и сказать: "Вот…"

Напрасно Ван ползал по склону в поисках лука — тот словно под землю провалился. "Завтра продолжу, — упрямо пробормотал Ван, когда наступила ночь. — Если не найду — домой не вернусь. А сейчас выберу место поровнее, наломаю можжевельника для постели и как-нибудь переночую."

Если бы Ван не был таким упорным, если бы в ту ночь не было полнолуния, если бы корни можжевелового куста не подмыло дождем — то, наверное, и сказки бы этой не было. А так… что это блеснуло под корнями? И вот она — серебряная стрела — в руках у Вана.

Вертит юноша находку, удивляется. Древко легкое, хоть по виду и металл, наконечник острый, как игла, оперение из странных гибких чешуек. И чистая, будто и не в земле была. И кто ее в землю зарыл, и зачем? Понятно Вану только то, что стрела эта волшебная, но вот к добру находка, или…

Внезапно сверху послышался шум, посыпались мелкие камни. Вздрогнул Ван, обернулся. А прямо над ним — рукой подать — стоит на скале горный козел, архар, лобастую голову горделиво вскинул, на витых рогах луный свет играет.

Вспоминая эту встречу, Ван всякий раз удивлялся. Что заставило его мгновенно перехватить стрелу за середину древка и метнуть, словно копье? Да с такой силой, что горло архара пробило навылет. Неужели стрела виновата? Или это он сам так хотел вернуться домой с добычей, что, не будь под рукой стрелы, и камень бы кинул?..