Турбьёрн Эгнер - Люди и разбойники из Кардамона (с иллюстрациями)

А Силиус взглянул на него и сказал:

— Да, вот такое это животное! Представляете себе, у него ведь хватит упрямства и сегодня весь день, и завтра так простоять! Если только этот бессовестный осел вдруг не передумает. Или не начнёт пятиться задом!

— Сегодня и день ужасно неподходящий, чтобы вот так стоять и ни с места, — сказал Бастиан. — Ты же знаешь, Силиус, какой у нас завтра праздник, у меня и без того хлопот — полон рот.

— Да уж, — мрачно сказал Силиус, — надо бы хуже, да некуда.

Как раз в это время на улице показался старый Тобиас.

— Вон Тобиас идёт, — обрадовался парикмахер Серенсен. — Уж он-то обязательно что-нибудь придумает, он ведь у нас самый умный.

А Силиус посмотрел на Тобиаса и растерянно сказал:

— Извини, пожалуйста, Тобиас. Посоветуй, как мне быть. Понимаешь, мы вот тут стоим. То есть не мы, а осел стоит. Не желает сдвинуться с места. И трамвай из-за него стоит, не может двинуться с места. И Бастиан вот тоже стоит… Бедный я, несчастный, что же мне делать?

— Гм, — задумался старый Тобиас. — Вот что: отцепи-ка для начала тележку, а там посмотрим.

— Да что ты, это не поможет, — сказал Силиус, но все же сделал, как Тобиас велел.

— А теперь, Силиус, — продолжал Тобиас, — теперь подкати тележку вот сюда и поставь её сбоку от осла, вот так. Ну, а теперь мы дружно возьмёмся, поднимем эту строптивую скотинку и поставим её на тележку: раз-два, взяли!

И они все вместе подняли осла и поставили на пустую тележку. А он и там продолжал стоять все так же неподвижно. И вид у него был все такой же упрямый.

— Ну вот, — оказал Тобиас. — А теперь, Силиус, тебе остаётся лишь взяться самому за оглобли и отвезти своего осла домой.

Бедный Силиус впрягся в тележку и поволок её домой. А осел стоял себе удобненько наверху и радовался, что может спокойно ехать на тележке, вместо того чтобы самому её тащить.»Хи-ха! Хи-ха!» — говорил он. Ослы всегда так говорят, когда им что-нибудь нравится.

— Баловство одно, — ворчал Силиус.

Но порядок был восстановлен, движение в Кардамоне снова наладилось, и трамвай с пассажирами продолжал свой путь по обычному маршруту: от городских ворот до моста и обратно.

Силиус уже скрылся из виду, а остальные все не расходились. Они смотрели вслед Тобиасу и говорили;

— Ну и Тобиас! До чего ж умен! Светлая голова!

— Да, — спохватился вдруг парикмахер Серенсен, — мне ведь надо поторапливаться, у нас вот-вот репетиция начнётся. Сами знаете, какой завтра день!

И он заспешил в свою парикмахерскую. А там его уже ждали трое добрых друзей: молочник, барабанщик и портной. Все они пришли со своими инструментами. Ведь сегодня у кардамонского городского оркестра последняя репетиция накануне большого праздничного дня.

— Давайте скорей начинать, — сказал парикмахер Серенсен. — Три-четыре!

И они заиграли новый» Кардамонский марш», который разучивали к Празднику Лета и Солнца.

И вот наконец настал Праздник Лета и Солнца в городе Кардамоне. Все началось с того, что рано утром музыканты кардамонското городского оркестра в белых фуражках и с цветами в петлицах выстроились на главной площади и сыграли» Кардамонский марш».

А день был чудесный! Солнце ярко светило, дома были украшены цветами, флаги весело полоскались на высоких мачтах. Дети в этот день не учились, а взрослые не работали. И все надели нарядное воскресное платье, хотя это был просто-напросто вторник.

Из окрестностей Кардамона люди съезжались в город в украшенных цветами повозках. У осликов висели на шее цветочные венки, а на голове развевались султаны из разноцветных бумажных полосок. Красота была необыкновенная!

Все шли в этот день в парк. Впрочем, нет, не все. Маленькая Камомилла не шла в парк. Тётушка София её не пустила. И ей было очень обидно: ей ведь тоже хотелось побыть на празднике вместе со всеми, погулять в парке и послушать музыку и пение. Но что ж поделаешь. Уж если тётушка София сказала» нет», значит, нет никакой надежды. Ведь тётушка София такая сердитая и сварливая, что даже сам Бастиан её побаивается.

Камомилла села за пианино и начала разучивать свой урок по музыке, потому что, когда играешь, всегда становится легче на душе.

И как раз когда она сидела и играла маленький вальс, мимо её дома проезжал верхом на ослике её лучший друг Томми. Камомилла играла так красиво, что Томми остановился у неё под окном и заслушался. А Камомилла под собственную музыку пела тоненьким голоском: