Турбьёрн Эгнер - Приключения в лесу Ёлки-на-Горке (с иллюстрациями)

И тогда все (даже Петер-Ёжик) подняли лапы и посмотрели на Лиса. Миккель нехотя поднял заднюю лапу…

Да, нелегко было Миккелю-Лису после мяса перейти на овощи и фрукты. Но подробнее обо всем этом ты узнаешь в следующей главе.

Миккель изо всех сил старался вести себя хорошо, и поэтому, когда встретил в лесу Лазающего Мышонка, он даже не облизнулся, а только кивнул и хмуро пробормотал:

— Привет!

Лазающий Мышонок, который почти совсем ни капельки не испугался, ответил дрожащим голосом:

— Здравствуй, Миккель! Как твои дела?

На это Лис хмуро ответил, что хвастаться ему нечем, потому что он зверски голоден и вообще не знает, где ему раздобыть какую-нибудь еду.

— А ты попробуй сходить в гости, — предложил Лазающий Мышонок. — Это всегда так приятно, — мечтательно добавил он.

— Вот как?! — удивлённо произнёс Миккель. (Ему, признаться, никогда не приходило в голову, что можно пойти в гости только для того, чтобы получить от этого удовольствие.)

— Попробуй, попробуй, — повторил Лазающий Мышонок, — не пожалеешь. — И, взмахнув на прощание шапочкой, он отправился своей дорогой.

А Миккель стоял и думал… Идти в гости или не идти? Сначала он подумал, что это ерунда, потом подумал, что это глупость, а потом решил: хуже от этого не будет. И Миккель отправился в гости.

Сперва он зашёл в гости к Большому Лосю. Большой Лось очень обрадовался такому редкому гостю и стал угощать его сочной зеленой травкой. Миккель без всякого удовольствия пожевал сочную травку и поспешил распрощаться с Большим Лосем. Затем он отправился к Зайке-пекарю. Зайка-пекарь тоже очень обрадовался Миккелю, а Крысёнок, его ученик и помощник, обрадовался так сильно, что на всякий случай даже спрятался в чулане. Здесь Миккель не очень спешил распрощаться, потому что Зайка-пекарь угощал его пряниками и слойкой. Но так как лисы редко наедаются одними пряниками и слойкой, Миккель все-таки стал прощаться. Он очень вежливо поблагодарил Зайку-пекаря и сказал ему: «До свидания!» (С Крысёнком Миккель не прощался, потому что Крысёнок, как я уже говорил тебе, радовался гостю, сидя на всякий случай в чулане.)

Выйдя из пекарни, Лис отправился в гости к медведям.

— В лесу и вправду стало гораздо приятнее с тех пор, как все мы подружились, — сказал папаша Бамсе, осторожно пожимая лапу Миккелю.

— Может, ты и прав, — нехотя согласился Миккель, — но не так-то легко обходиться без мяса.

— Ерунда! — добродушно возразил папаша Бамсе. — Это дело привычки. Ты просто должен привыкнуть к овощам.

— Да я ведь стараюсь изо всех сил. Только это очень трудно — так сразу. Не так-то легко отделаться от старых привычек.

Когда Лис распрощался с папашей Бамсе и отправился домой, было уже довольно поздно. И хотя Миккель целый день ходил по гостям и везде его угощали чем могли, есть ему хотелось по-прежнему.

Миккель уже вышел на другой конец леса Ёлки-на-Горке, когда в носу у него вдруг защекотало.

— Гм?! — Миккель остановился и стал старательно нюхать воздух.

Ветер донёс до него чудесный, изумительный, восхитительный запах мяса, который шёл из крестьянской усадьбы, лежавшей по другую сторону большого поля.

«Подкрадусь-ка я немножечко поближе. Хоть понюхаю как следует», — с тоской подумал Миккель.

И он стал красться и крался до тех пор, пока не очутился в саду крестьянской усадьбы. Там он уютно устроился прямо на грядке с морковкой, принюхиваясь к восхитительному запаху и прислушиваясь, не спущена ли, как водится, с цепи собака.

Пока Миккель так лежал, принюхиваясь и прислушиваясь, он незаметно для самого себя выдёргивал из земли морковки и съел их уже не один десяток. Морковки оказались довольно вкусными, но отвлечь Миккеля от волшебного запаха, который носился в воздухе, они не могли. То был запах копчёного окорока, и шёл он из распахнутой настежь двери кладовки.

Миккель осторожно подполз чуточку поближе, и в носу у него защекотало так, что терпеть он уже больше не мог. «Я только погляжу, нет ли кого в кладовке», — подумал Миккель. Дверь кладовки была открыта, и, убедившись, что ни людей, ни собак там нет, Миккель мет-нулся и — раз, два, три! — очутился в кладовке.