Григорий Григорьев - Сказка про Алю и Аля

— Вот так раз! Это ты, Юля? — удивился Аль, выходя из-за выступа стены. — Как ты попала в Подземное Царство? Разве ты не заблудилась в лесу?

— Аль! — звонко вскрикнула девочка, и под сводами Каменной Пещеры загремело эхо: «аль, аль, аль…».

Радостной была эта встреча: дети наперебой старались рассказать друг другу обо всем, что произошло с ними за последние дни. Радость встречи Аля с Юлей подействовала и на Мохнатого, привыкшего к постоянному одиночеству. Мохнатый, растроганный, стыдливо отворачивался от детей — на его глазах можно было увидеть две радостные слезинки. Он чувствовал, что в мире что-то быстро меняется и приближается час развязки, который освободит и его, Мохнатого.

А сияние Маяка с каждым часом становилось все ярче. Ослепительным клином вонзился его плотный окаменевший свет в Черную Тучу, разрубил ее пополам и погнал прочь от Города Больших Фонарей. И как только свет этот достиг окраин, навстречу ему один за другим вспыхнули ожившие Большие Фонари.

Туча не хотела погибать и медленно отступала перед светом, цепляясь за каждый камень. Однако стало очевидно: часы ее сочтены. Разбитые Посохом Брынзы стекла в Маяке Художник закрыл изнутри железными ставнями. Так что обитатели Маяка находились сейчас почти в безопасности.

— Друзья, нельзя дать сове Брынзе собраться с новыми силами, — говорил Поэт. — Если мы задержимся с выступлением, то лишь напрасно потеряем время.

— Да, пора в путь. Медлить больше не следует, — согласился с ним Старый Фонарщик.

— Мне показалось, — заметила Аля, — что сова Брынза очень испугалась нашего Факела. Я думаю, что его следует взять в дорогу, и тогда с нами ничего не случится.

Все посмотрели на Факел. После отступления Брынзы он уже не пылал ослепительно, как во время боя, и свет его напоминал свет далекой путеводной звезды.

— Выступать, так выступать, — поддержал всех Художник, — но надо вооружиться, а также взять с собой побольше еды и питья в расчете на тех, кого нам, может быть, удастся освободить.

— Кроме того, необходимо потеплее одеться. В Городе еще бушует буря, — добавил Старый Фонарщик. — И на всякий случай захватим с собой спички.

Собравшись, Поэт поплотнее набил табаком трубку, раскурил ее и обратился к Горластику:

— А ты чего же, Горластик, не одеваешься? Возьми-ка вот хоть эти красные штаны, давным-давно забытые кем-то на Маяке. В них ты станешь солиднее и не простудишься. А то еще лишишься голоса из-за простуды. Какой же тогда будет из тебя петух?

Горластик ответил с немалым достоинством:

— О, вы напрасно беспокоитесь, дорогой хозяин. Тот, кто имеет настоящий голос, никогда его не потеряет, даже простудившись. А о солидности скажу вам, что если ее нет, то и красные штаны не помогут. Вот, к примеру, мой друг Полифилий, так же как и я, не имеет штанов. Но, по-моему, он гораздо солиднее многих, имеющих штаны.—

И Горластик хитро подмигнул улыбающемуся Поэту. Было решено, что старики и дети останутся присматривать за Маяком, а остальные тронутся в путь. Сборы подошли к концу, и спасательный отряд двинулся к выходу.

Когда маленький отряд приблизился к Городской Башне, ударили часы. Их бой разбудил, как всегда, спящего после очередного обжорства Заику. Тот открыл глаза и увидел приближающихся людей. Девочка впереди несла факел. Заика хорошо запомнил, как во время нападения на Маяк Брынза позорно бежала от Факела.

«Я переплюну свою мамашу: отберу у людей Факел, с его помощью завладею Черным Посохом, свергну Брынзу и стану единовластным Правителем Подземного Царства», — сыто размечтался нахальный сынок Брынзы.

И принц Заика стал собирать всех уцелевших летучих мышей, которых он еще не успел сожрать.

Безвольные мыши послушно налетели со всех сторон на отряд людей. Люди отбивались мечами изо всех сил. Сраженные мыши градом падали на землю. Однако прибывали все новые и новые летучие полчища. Кольцо мышей сжималось вокруг Факела. Принц Заика, сидя в укромном месте, давно уже дожидался того момента, когда можно будет выхватить Факел из рук девочки…

В самый разгар боя в воздухе раздался треск. Пламя Факела вздрогнуло и на глазах начало разрастаться. Во все стороны от него, словно молнии, полетели огненные стрелы. И Але вновь показалось, то в искрах Факела она видит два пронзительных глаза Пса Парадокса.

Уцелевшие летучие мыши ринулись врассыпную. Но еще раньше первым бежал с поля боя перепуганный и ослепленный Заика.