Елена Тринова - Кружевные сказки

— Всё сделаем как нельзя лучше, — добавляет Передел.

Принялся младший брат пшеницу молоть. Взял мельницу, насыпал в неё пшеницы, а мельница молоть отказывается. Зерно проскакивает и целым-невредимым падает на землю.

Рассердился Передел.

— Ты что же это, мельница, разленилась, работать не хочешь? — напустился он на неё.

Мельница заскрипела:

— А ты меру знаешь? Сколько смолоть-то нужно — амбар или одно лукошко?

— И то правда! — согласился Передел и отправился к старушке: Тут же обратно вернулся:

— Хозяйка говорит: одного лукошка довольно.

— То-то же! — проскрипела мельница и закрутилась так быстро, что мигом намолола муки целое лукошко с верхом.

— Молодец! — похвалила его старушка. — А теперь накоси корове травы.

Пошёл Передел на луг. Только коса не косит, даже траву не мнёт.

Передел стал её ругать:

— Ты что это, коса, ленишься, работать не хочешь?

Коса в ответ зазвенела:

— А сколько накосить-то нужно? Стог или одну охапку?

— И то правда, — согласился Передел и пошёл к старушке. А когда вернулся, сказал косе:

— Хозяйка говорит: одной охапки довольно.

— То-то же! — прозвенела коса и так быстро заходила туда-сюда, что мигом накосила охапку травы.

Старушка ведунья снова похвалила Передела да и говорит:

— Ещё работа тебя ждёт. Вычисти-ка ложки и плошки. А то они от копоти совсем почернели.

Взялся Передел за плошки и ложки. Начал их песком тереть что есть силы. Вдруг они как заохают! Да все прыг со стола и за хозяйкину юбку схоронились.

— Чего это они? — спрашивает Передел.-

— Сейчас узнаешь, — отвечает старушка.

Она взглянула на мочалку, которой Передел посуду чистил. Мочалка вырвалась у него из рук, прыгнула ему на шею и ну ходить по ней, ну тереть так, что только кожа трещит.

— Ай, ай, больно! — завопил Передел.

— И посуде больно, когда её царапают. Надо во всём меру знать. Понял? — спросила старушка.

— Понял, как не понять! — виновато ответил Передел.

Взял он мочалку и снова принялся за посуду. Чистил её легонько, осторожненько. Поэтому ложки и плошки сами с одной стороны на другую перевёртывались, то один, то другой бок ему подставляли.

— Теперь, — сказала старушка, — бери ложки и плошки, пойдём к твоему брату, он нас ухой угостит…

А Недодел пришёл на озеро и сразу закинул удочки. Глядь, на одну удочку окунь попался, а на другую — большущая щука. «Ну, — думает, — тут наловить рыбы — пустяковое дело. Это я двадцать раз успею сделать. А сейчас смастерю-ка дудочку. Вот славно будет!»

И принялся Недодел камыш ломать. Только сломанные камышинки из рук вырываются — и в озеро!

Бился-бился Недодел. Все руки камышом порезал, всю одежду вымочил. Наконец ухватил одну-единственную камышинку, обрадовался. Стал из неё дудочку мастерить. И не видит, что улов его в озере очутился, а удочки уплыли к другому берегу…

Пришли Передел и бабушка ведунья к озеру. Сели рядом с Недоделом. А ему не до них — над дудочкой трудится. То ножом её подправит, то дует в неё.

Молчит дудочка.

Взглянула бабушка ведунья на удочки. Те сразу же поплыли обратно, выскочили на берег и ну Недодела по спине да по рукам хлестать!

Тут и дудочка заиграла, заприговаривала:

Стыдно стало Недоделу перед старушкой ведуньей и братом. Схватил он удочки и стал таскать из озера рыбку за рыбкой.

Вскоре и уха была готова.

Стал он своих гостей свежей ухой потчевать. Угощает, а сам прощенья просит.

— Не сердитесь, — говорит, — на меня. Другим делом занялся. Только этого больше не будет. Я теперь знаю, как работать надо.

Спрашивает братьев старушка ведунья:

— Ну что же, поняли, почему вас Недоделом да Переделом зовут?

— Поняли, — отвечают братья, — ох, поняли! А тебе, бабушка, за науку спасибо. Век тебя не забудем!

Вернулись братья домой. Стали отцу с матерью помогать, да так, что родители не-могли нарадоваться, а соседи не могли надивиться. И стали снова звать их Фомой да Ерёмой. А про старые клички никто никогда и не вспоминал.

Когда кончилась последняя сказка, заморский король поднялся со скамьи и сказал девицам:

— Все семь вы мне одинаково полюбились. Кто из вас хочет стать моей женой — королевой?

Девушки поклонились ему в пояс, но ехать с королём отказались.