Елена Тринова - Кружевные сказки

Теперь каждый вечер у царя Дина собирались именитые гости. Они заставляли Соловья петь, когда кому захочется слушать. И пошла- понеслась о нём слава по всем заморским странам!

Другие цари от зависти света невзвидели. Каждому хотелось заполучить такого певца.

И вот однажды к царю Дину прибыли послы от царя Праха. Поставили они перед Дином сундук, поклонились ему и сказали:

— Выбирай, царь! Или ты возьмёшь этот сундук с золотом и отдашь нам Соловья, или царь Прах пойдёт на тебя войной и отнимет птицу силой.

Побелел от злости царь Дин, да что было делать! Царь Прах много сильней его. Пришлось Соловья отдать. Царь Прах принял певца с почестями. Говорит ему:

— Я вижу, о тебе никто не заботился: уж больно ты плохо одет! Оставайся навсегда в моём царстве. Будет у тебя много золота и драгоценных камней.

Соловей покачал головой и ответил:

— Зачем мне золото, царь? Оно как вода: придёт и уйдёт. А родина — мать родная. Она дала мне жизнь, вырастила меня, научила петь. Как я могу от неё отказаться?

Царь Прах расхохотался.

— Подумаешь, родина! Золотые цепи, говорят, самые прочные. И не таких богатырей сковывали по рукам, по ногам.

Приказал царь Прах построить для Соловья дворец, дал ему слуг. Птицу разодели в княжеские одежды. Каждое пёрышко на хвосте украсили самоцветами. Если бы северные птицы увидели Соловья теперь — ни за что бы не узнали его!

И пошёл во дворце царя Праха каждый вечер пир горой. Соловья заставляли петь без передышки. И он пел и пел. Ведь от песен о родной земле у него крылья становились всё крепче!

Наконец наступил день, когда они совсем окрепли. Сбросил Соловей княжеские одежды, отряхнул самоцветы и полетел' в родные края. А навстречу ему летит стая северных птиц! Оказывается, дома-то уже зима наступает!

Пришлось Соловью вернуться в свой золотой дворец. На этот раз прожил он в нём недолго.

Злобный и хитрый царь Хап решил во что бы то ни стало заполучить Соловья. Собрал он тьму-тьмущую войска и двинулся на царя Праха.

Сам явился к нему во дворец и говорит:

— Здравствуй, Прах! Я всё ждал, когда ты догадаешься подарить мне Соловья, да не дождался. Поспеши это сделать сейчас. Или я от твоего царства камня на камне не оставлю!

Пришлось отдать Соловья.

Новый хозяин приказал посадить его в просторную золотую клетку. Днём и ночью стража неусыпно стерегла птицу.

Хап никогда не приглашал гостей. Он один слушал соловьиные песни. И случилось чудо.

Царь всегда был злым и кровожадным. Только и думал о войнах да казнях, о казнях да войнах. А тут словно забыл о них. Стал печальным да задумчивым.

Пришла пора, и северные птицы снова тронулись в далёкий путь.

Соловей же бился-метался в своей клетке.А царь Хап уговаривал его:

— На чтотебе родина, Соловушка? Ведь здесь станешьмоим наследником — владыкой половины света! — И тут же приказах со брать народ, чтобы объявить ему свою волю. Взял он птицу в руки и вышел с ней на крыльцо.

Но Соловей вырвался из рук, поднялся в небо и полетел догонять северных птиц.

Говорят, царь Хап тут и умер.

А Соловей вернулся в свою родную ивовую рощу на берегу речки. И теперь там поёт от зари до зари. Каждый, кто хочет, может его послушать.

А Катеринушка грустить не любила. На оборот. Любила сама посмеяться и других по смешить. Сказки у неё всегда получались забавные и весёлые.

Поэтому и рассказала она царю смешную сказку «Недодел и Передел».

У одного бедного крестьянина было два сына: Фома и Ерёма. Только в деревне их звал иначе: младшего — Переделом, старшего — Недоделом.

И не зря.

Скажет, бывало, отец:

— Фома, сходи-ка накоси травы для Бурёнки!

Фома был малый послушный и работящий. Возьмёт он косу и отправится косить траву.

Проходит час, другой. Пропал Фома. Бурёнка мычит — есть просит.

Рассердится отец — сам на луг пойдёт. Смотрит, Фома половину луга скосил, за вторую принялся. А трава только-только в рост пошла!

Или попросит его мать свёклы для борща с огорода принести. Уйдёт Фома — и как в воду- канет. Заглянет мать в огород — батюшки-светы! Сынок-то всю свёклу дочиста выкопал!

Ну как после всего этого его Переделом не звать? Каждый раз он переделает столько лишнего, что от его работы пользы ни на грош, а один вред.