Антон Волков: Из жизни одной мышки

– Я очнулся у подножья этого холмика. Я лежал на боку. Потом я встал, огляделся и пошёл куда глаза глядели. Так я и встретил тут тебя. Ну а мышка-девочка… – Аник вздохнул и опустил глаза. – Я помню только, что зовут её Дари, и что она, она научила меня тому, для чего мышатам нужны их хвостики. Ну а я… Кажется, я от незнания слишком сильно бежал в своём направлении, позабыв о том, что мышата всё должны делать в согласии, и так старался, что хвостик не выдержал и… Оборвался. Я помню вспышку белого. Потом – не помню ничего, кроме того, что её зовут Дари. – Аник замолчал. С минуту мышата стояли молча, не произнося ни слова. После неловкой паузы, Аник заговорил:

– Теперь мне не попасть на ту планету. Теперь я должен научиться чему-то очень важному тут, на этой плане…

– Мышкопланете. – промолвила Кени. Это – Мышкопланета. Добро пожаловать, Аник.

Мало по малу, Кени сдружилась с Аником. Он поселился на той же опушке, где жила Кени, только немного поодаль, за ручьём, через который был переброшен крошечный подвесной мостик, сооружённый мышатами в незапамятные времена. Кени помогала Анику осваиваться на незнакомой ему планете. Они всё больше времени стали проводить вместе; беседовать обо всём на свете, собирать пшеницу и жёлуди, а также сухие древесные веточки для того, чтобы предстоящей зимой каждый в своей норке поддерживать огонёк студёными вечерами. Судя по мышиным приметам, грядущая зима предстояла очень и очень суровой, поэтому мышатам Кени и Анику просто необходимо было помогать другу-другу готовиться к зиме. В большей степени в помощи нуждался Аник, ведь он был совершенно не приспособлен к суровым зимам, что год от года устанавливались на Мышкопланете. Без Кени он был бы обречён замёрзнуть грядущей зимой, что уже вовсю готовилась вступать в свои права. Она учила его запасаться продовольствием и веточками для поддержания зимнего огонька, рассказывала, как мышата зимуют на их планете. Зато Аник был очень усерден и трудолюбив. Когда Кени совсем выбивалась из сил, день и ночь таская в норку съестное и веточки, он тот же час бросал собственное приготовление и мчался к ней, чтобы помочь. Тем временем, ночи становились всё холоднее и холоднее. Ручеёк, что отделял норку Кени от норки Аника, замёрз, так что теперь, чтобы навестить Кени, он ходил к ней уже напрямую, по льду замёрзшего ручья. Больше ему не приходилось делать крюк и добираться до мостика, переброшенного через ручей.

Вскоре Мышкопланету покрыл снег. Частыми гостьями стали вьюги, а морозы воцарились такие, что многие мышата и носу из норок не высовывали. Но независимо ни от чего, в любую погоду, Кени каждую ночь непременно возвращалась на тот холмик, чтобы посидеть час-другой, глядя на звёздочку Сафина, и мило и грустно улыбалась ему. А он улыбался ей.

Аник очень привязался к Кени. Он был благодарен высшим силам за то, что они хоть и отправили его в вынужденное странствие на Мышкопланету, но сделали так, что он встретил замечательную светлую Кени, которая, как ни удивлялся Аник, по-прежнему твердила ему, что шкурка её – чернее угля. Спустя какое-то время и Кени начала чувствовать, что тоже очень сильно привязалась к Анику. Одним зимним днём, осознав в полной мере свою привязанность к недавно появившемуся в её жизни мышонку с другой планеты, она невероятно перепугалась этого, ведь теперь больше всего на свете Кени боялась терять что-то для неё дорогое и важное. Она решила, что для того, чтобы не терять, нужно просто ничем не обладать. Она явно осознала это, и с тех пор часто повторяла: «В моей жизни больше нет и не будет ничего постоянного. Я не признаю постоянства». Когда она говорила так, Аник каждый раз удивлялся, думая про себя: «Странная Кени, разве она не понимает, что наша жизнь – сама по себе не постоянна? Так как же что-то в жизни мышат может быть постоянным , когда сама их жизнь, та , что в теле мышат – временное, хотя и безумно прекрасное явление? А то, что Кени, не признавая «постоянства», понимает под «временным», на самом ведь деле для неё – всего лишь мимолётное . Да, кажется, милая Кени и впрямь путает временное с мимолётным!», – думал Аник. Но он решил не говорить с ней об этом, ничего ей не возражать. «Она очень смышлёная мышка, она сама всё рано или поздно поймёт», – думал Аник.

Тем временем, Кени всё реже стала заходить в гости к Анику, а когда тот стучался к ней, не всегда открывала дверь. Со временем виделись они всё реже и реже, пока Аник не осознал, что уже целую неделю не видел мышку Кени.