Корней Чуковский - Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь

Прочтите эту нескладицу вслух, и вы увидите, что, помимо всего, она вопиюще безграмотна, ибо слово учащихся поставлено косо и криво, не там и не в том падеже.

Если бы я был учителем и какой-нибудь школьник десятого класса подал мне свое сочинение, написанное таким отвратительным слогом, я был бы вынужден поставить ему единицу.

Между тем это пишет не ученик, а профессиональный словесник.

Ему все еще неведомо элементарное правило, запрещающее такие длинные цепи родительных:

«Дом племянника жены кучера брата доктора».

С творительным канцелярского стиля дело обстоит еще хуже. Казалось бы, как не вспомнить насмешки над этим творительным, которые так часто встречаются у старых писателей:

У Писемского:

«Влетение и разбитие стекол вороною…»

У Герцена:

«Изгрызение плана оного мышами…»

У Чехова:

«Объявить вдове Вониной, что в неприлеплении ею шестидесятикопеечной марки…» и т. д.

Конечно, творительный здесь уродлив не сам по себе, а только в связи с канцелярскими отглагольными образованиями типа влетение, прилепление и т. д.

Я не удивился бы, встретив такой оборот в каком-нибудь протоколе милиции, но может ли словесник, учитель словесников, говоря о величайшем произведении русского слова, ежеминутно прибегать к этой форме:

«Особенности изображения JI. H. Толстым человека…»

«Полное представление (!) ими портрета».

Многие из этих примеров показывают, как сильно активизировались формы с суффиксами ение и ание: обнаруж ение , влет ение , смотр ение , меш ание , игр ание (роли) и проч.

Количество отглагольных имен существительных уже само по себе служит верным свидетельством канцеляризации речи, особенно в тех случаях, когда эта форма влечет за собой неуклюжую пару творительных.

Впрочем, дело не только в формах «ение», «ание», но и в самих творительных падежах, нагромождение которых приводит иногда к самым забавным двусмыслицам. Когда, например, С. Ю. Витте в своих ценных воспоминаниях пишет:

«Владимир Александрович был сделан своим отцом сенатором», требуется большое напряжение ума, чтобы понять, что отец этого персонажа отнюдь не сенатор.

В умной книге, посвященной детскому языку (языку!), то и дело встречаются такие конструкции:

«Овладение ребенком родным языком ».

«Симптом овладения ребенком языковой действительностью».

Не всякий управдом рискнет написать приказ: «О недопущении жильцами загрязнения лестницы кошками».

А литераторы без зазрения совести пишут:

«Освещение Блоком темы фараона», «показ Пушкиным», «изображение Толстым».

И даже:

«Овладение школьниками прочными навыками (!!!)».

Как-то даже совестно видеть такое измывательство над живой русской речью в журнале, носящем название «Русский язык в школе» и специально посвященном заботам о чистоте родного языка. Ведь даже пятиклассники знают, что скопление творительных неизбежно приводит к таким бестолковым формам:

— Картина написана маслом художником.

— Герой награжден орденом правительством.

— Он назначен министром директором . [227] Б. Н. Головин. О культуре русской речи. Вологда, 1956. С. 96. См. также обычные газетные формулы: «злоупотребление тов. Прудкиным своим служебным положением» и т. п.

Но это нисколько не смущает убогого автора. Он храбро озаглавил свою статейку: «За дальнейший подъем грамотности учащихся» и там, нисколько не заботясь о собственной грамотности, буквально захлебывается милыми ему административными формами речи:

«надо отметить», «необходимо признать», «приходится снова указывать», «приходится отметить», «особенно надо остановиться», «следует особо остановиться», «необходимо указать», «необходимо добавить», «необходимо прежде всего отметить», «следует иметь в виду» и т. д.

И все это зря, без надобности, ибо каждый, кто берет в руки перо, как бы заключает молчаливое соглашение с читателями, что в своих писаниях он будет «отмечать» только то, что считает необходимым «отметить». Иначе и Пушкину пришлось бы писать:

Охотно допускаю, что в официальных речах такие обороты бывают уместны, да и то далеко не всегда. Но каким нужно быть рабом канцелярской эстетики, чтобы услаждать себя ими в крохотной статейке, повторяя чуть ли не в каждом абзаце, на пространстве трех с половиной страничек: «необходимо остановиться», «необходимо признать». Человек поучает других хорошему литературному стилю и не видит, что его собственный стиль анекдотически плох. Чего стоит одно это « остановиться на», повторяемое, как узор на обоях. Теперь этот узор в большом ходу.