Монтейру Лобату - Орден Желтого Дятла

Носишка была в таком восторге от всего, что ее окружало, что все время радостно взвизгивала и хлопала в ладоши.

Сразу же после обеда Носишка собралась с Эмилией к доктору Улитке.

Доктор согласился лечить куклу и, достав заветные пилюли, подозвал пациентку к себе:

— Не бойтесь, сеньора Эмилия, идите сюда. Откройте рот. Вот так.

Доктор выбрал одну пилюлю и положил в рот Эмилии.

— Глотай сразу! — посоветовала Носишка, показывая, как надо глотать пилюли. — И не делай такое страшное лицо. Помни, что глаза у тебя из ниток и могут лопнуть. Ну, глотай же!

Эмилия проглотила пилюлю, потом глотнула воздух — и сказала: «Ох, какие горькие липюли !» И пошла, и пошла, и пошла — битый час не умолкала. Так что у Носишки просто закружило в голове, и она стала просить доктора, нельзя ли, пожалуйста, дать Эмилии другие пилюли — молчальные.

— Нет необходимости, — отвечал опытный врач. — Она несколько часов проговорит, а потом выдохнется и будет как все люди. Это у нее прежний запас неизрасходованных слов, он истощится — и все будет в порядке.

Так и случилось. Эмилия говорила три часа тоненьким-тоненьким голосом, а потом замолчала.

— Слава богу, — сказала Носишка, — теперь можно поговорить по-человечески. Скажи, Эмилия, как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь надо?

— Одеяло, надеть на голову.

— Платок, Эмилия.

— О-де-я-ло.

— Платок, глупышка!

— ОДЕЯЛО! Я хочу надеть на голову ОДЕЯЛО, потому что пока доктор Утка…

— Доктор Улитка, Эмилия!

— Доктор У-тка! Пока доктор УТЯТКА меня лечил, мне стало долохно .

— Холодно! — в последний раз поправила Носишка, сунув Эмилию в карман; очевидно, язык у куклы был еще недостаточно хорошо подвешен — ничего, со временем укрепится.

Носишку пугало другое: у куклы, по-видимому, был упрямый и задиристый характер, обо всем она думала по-своему, и ей, видно, нравилось говорить глупости. «Впрочем, — подумала Носишка, — может, оно и лучше. У нас уж и так двое умных — бабушка и тетушка Настасия. А Эмилия всегда скажет что-нибудь новенькое, с ней не соскучишься»

А потом Принц познакомил Носишку с лучшей портнихой в королевстве. Это была донна Паучиха. Она умела шить очень красивые платья, такие красивые, что глаз не оторвешь. Она сама и материю ткала, и фасон выдумывала.

— Донна Паучиха, — сказал Принц, — я хочу, чтоб вы сшили нашей милой гостье самое красивое платье на свете. Я хочу сделать ей подарок.

Сказал и уплыл. Донна Паучиха взяла сантиметр и с помощью шести маленьких паучаток, очень ловких, стала снимать мерку. Потом принялась быстро-быстро ткать, и не прошло и нескольких минут, как она сказала — готово… Носишка, сидевшая в уголке с Эмилией на руках и терпеливо ждавшая, приподнялась:

— Можно посмотреть?

— Нет еще, — отвечала чудесная портниха.

Носишка вежливо сказала:

— Я видела, знаете ли, много пауков у нас, в бабушкином доме, но они все только и умеют, что плести паутину; никто из них не способен самую простую материю соткать, даже ситцу на фартук…

— Так ведь у меня большой опыт, — объяснила донна Паучиха, — мне уже тысяча лет, я самая старая портниха на свете. Я много чего умею. Я ведь долго работала в Стране фей; между прочим, это я шила Золушке то платье, в котором она была на балу…

— Да что вы! Подумайте! И Белоснежке тоже вы шили?

— А как же. Вот как раз когда я шила ей свадебную фату, со мной и произошел несчастный случай: я уронила ножницы и отрезала себе левую ногу. Правда, меня потом лечил доктор Улитка, он прекрасный врач, ничего не скажешь, во все-таки одной ноги у меня не хватает, так что теперь только семь.

— Доктор Улитка вылечил мою куклу, — сказала Носишка, — она уже говорит. Эмилия, скажи что-нибудь.

— Было бы рохошо , — сказала Эмилия, — чтобы у меня тоже была катушка в животе: очень убодно . А когда нитка кончается, вы другую катушку глотаете или как?

— Нитка никогда не кончается, — с достоинством отвечала донна Паучиха.

Пока они так беседовали, портниха все шила да шила, повернувшись к Носишке спиной, но платья все не показывала.

— Готово к первой примерке, –—сказала она наконец, — можете надеть.