Кай Умански: «Непутевые ребята», или Полный трам-тарарам

Ничего не заподозривший зомби миновал калитку, и только тогда О’Брайен с облегчением выдохнул.

Что ж, пора собираться на репетицию. В радостном предвкушении он подпрыгнул на месте и тут же опасливо огляделся по сторонам, дабы убедиться, что никто этого не видел. У всех лепреконов есть вредная привычка подпрыгивать на месте от радости, вытягивая при этом носочки и стуча ножками одна о другую, как какие-нибудь феечки на зеленом росистом лугу. Выглядит ужасно глупо. О’Брайен изо всех сил пытался отделаться от этой привычки, но порой ноги сами отрывались от земли и вытворяли все вышеописанные выкрутасы.

Итак, О’Брайен поспешил в дальний конец мастерской, на ходу срывая с себя рабочий фартук. В мастерской приятно пахло кожей, повсюду были разложены инструменты и стояли баночки с гвоздями и клеем. Вдоль стен аккуратно выстроились обувные коробки всевозможных размеров, от крошечных до самых огромных. О’Брайен обслуживал всех обитателей леса, от малюсеньких фей до гигантских великанов, включая прочую нечисть средних размеров.

В дальнем конце мастерской у лепрекона был оборудован личный уголок, где стояли кровать, гардероб и небольшая плита, на которой О’Брайен готовил себе обед и варил ведрами сапожный клей.

Он бросился к кровати, достал из-под подушки продолговатую металлическую коробочку и приподнял крышку. Внутри на бархатной подушечке лежала флейта. Настоящая фамильная лепреконская флейта, которую передают из поколения в поколение.

В каждом поколении лепреконов рождается всего один музыкально одаренный ребенок, и в своей семье таким как раз был О’Брайен. Всем его братьям медведь на ухо наступил, в то время как сам он мог с ходу подобрать на тростниковой дудочке любой мотив. Так что фамильную флейту он унаследовал по праву. По правде сказать, он бы предпочел получить саксофон, но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят.

О’Брайен взял в руки флейту, бережно протер ее рукавом и приложил к губам:

Веселая песенка звучала столь заразительно, что ноги лепрекона вновь пустились в пляс сами собой. Они подскакивали, выделывали коленца и вытворяли в воздухе множество замысловатых фигур.

Да что же это такое! Нужно немедленно остановиться!

Он опустил флейту, уперся ногами в пол и собрал волю в кулак.

«Не смей прыгать! — внушал себе О’Брайен. — Не смей!»

Немного успокоившись, он подошел к гардеробу, открыл дверцу и принялся изучать свое отражение в большом длинном зеркале. Зеленая шляпа. Зеленый камзол. Красные панталоны. Красивые ботиночки с загнутыми носами. Рыжая борода, под стать густым бровям песочного цвета. В руках флейта. Вылитый лепрекон.

О’Брайен тяжело вздохнул. Выглядеть вылитым лепреконом ему не нравилось.

Он надвинул шляпу пониже на глаза и расстегнул три верхние пуговицы камзола, втянул щеки, нахмурил брови и постарался придать своему лицу угрюмо-зверское выражение. Флейту он повесил на шею. Раньше к флейте прилагалась зеленая ленточка, но Шелупоня предложил О’Брайену заменить ее черным кожаным шнурком — так круче выглядело.

В самом деле, с черным кожаным шнурком О’Брайен выглядел намного круче и походил не просто на лепрекона, а на лепрекона из улетной трамтарарам группы. На лепрекона, знающего себе цену. На такого лепрекона, на которого девчонки положат глаз сразу же, как только им надоест пялиться на Шелупоню.

В этот момент в мастерской зазвонил чарофон.

О’Брайен не спешил снимать трубку. Наверняка звонил кто-нибудь из братьев: Симус, Киран, или, там, Нил, или Диллон, или Пэдди — какая разница. И наверняка собирался обсудить с ним последние модели стелек или поговорить о шнурках.

Стоит ли в таком случае снимать трубку?

Определенно нет. Во всяком случае, не сегодня. Сегодня шнурки подождут. Его братья никогда не понимали, почему ему так нравится играть в группе. Они считали это не подобающим лепрекону увлечением, которое до добра не доведет. Братья постоянно упрекали его за то, что он закрывал мастерскую раньше времени и шел веселиться вместо того, чтобы сидеть дома и ремонтировать чужие башмаки.

Чарофон прозвонил четырнадцать раз и затих. О’Брайен с облегчением выдохнул.

Он поспешил к выходу, вылетел за порог, захлопнул дверь, запер ее на ключ, подергал для надежности ручку, убрал ключ в карман, сбежал по ступенькам, вернулся и еще раз подергал ручку двери, проверяя, надежно ли она заперта. Потом он бросился в сад и наступил ногой на заветный булыжник. Камень послушно покачнулся. О’Брайен осторожно отошел и взъерошил за собой примятые пучки клевера, прикрывавшие тайник. Так, теперь порядок.