Владимир Лосев - Циркус

— Хочу и прыгаю, — ответила Паля. — А твоё какое дело? Я здесь самая главная, что хочу то и делаю.

— Я тоже главный, — сказал домовой. — Я может даже тебя намного главнее, только я очень скромный, и об этом никому не говорю.

— Никакой ты не скромный, — сказала Паля, — а очень даже большой хвастун.

— Я — хвастун? — удивился старший домовой. — Да, я сама скромность, про меня даже, когда я был совсем маленький, все так и говорили, вот идет сама скромность. Паля засмеялась.

— А про меня ничего не говорили, но ты все равно все врешь.

— Ладно, — согласился домовой. — Сейчас я, конечно, не такой скромный, как был раньше. Так чего ты тут прыгаешь?

— А я факел хочу достать, — сказала Паля. — А рост у меня ещё маленький, хоть я и уже большая. Домовой её внимательно оглядел.

— Да, действительно, хоть и большая, а маленькая, наверно, каши мало ела.

— А ты откуда знаешь про кашу? — спросила Паля, с подозрением глядя на домового. — Опять подглядывал?

— Больно надо за тобой подглядывать! — возмутился домовой. — Ничего я за тобой не подглядывал, только один раз посмотрел, и все. Ну может, и не один раз, а много раз, я уже забыл…

— Да, — вздохнула Паля. — Если бы я за завтраком съела бы не три ложки, а пять, я может быть была бы уже длинной дылдой…

— Точно, точно, — согласился домовой. — А что сейчас будешь делать? Опять прыгать?

— Да, нет, — вздохнула Паля. — Хватит уже прыгать, напрыгалась. Сейчас я лучше думать буду. Домовой сел прямо на каменный пол и с интересом уставился на девочку.

— Давай думай, а я посмотрю, как ты это делаешь. Паля вздохнула.

— Что-то не получается, это, наверно, из-за тебя. Пока тебя не было, я хорошо думала.

— А зачем тебе факел? — спросил домовой.

— Хотела в подвал сходить, — сказала Паля. — Посмотреть что там и как? Я же теперь главная, вдруг там что-то надо сделать…

— Нечего там смотреть и делать, — сказал домовой. — Там в подвале одни крысы, большие такие, и всегда есть хотят.

— Если ей так надо, давай её туда сводим, — послышался чей-то тоненький голосок, и из норки вылез самый маленький домовенок. — Пусть её крысы съедят! Старший домовой задумался.

— И действительно, — сказал он. — Как я до этого сразу не додумался? Пусть съедят, а мы как будто тут ни при чем, мы как будто просто мимо проходили.

— Ага, — засмеялся домовенок. — А крысы нам спасибо ещё скажут. Благодарить будут за то, что мы им такую вкусную девочку привели.

— Давай, так и сделаем, — согласился старший домовой. — Лезь за факелом, а то без факела она не пойдет, испугается.

— Это кто испугается? — возмутилась Паля. — Это вы сами испугаетесь, а я никого ещё не боюсь. Я ещё маленькая, хоть и большая, и не знаю кого бояться. А крысы, они очень страшные?

— Страшнее не бывает, — сказал маленький домовенок и полез по стене наверх к факелу. — У них зубы, как у тебя пальцы, а глаза, как у твоей противной куклы, и голос такой же. И пищат так же, как она пищала, — не подходи ко мне, не подходи ко мне… Паля с подозрением посмотрела на домовенка и спросила.

— А это не ты случайно уронил её с кровати?

— Нет, — крикнул сверху домовенок. — Что я не понимаю что ли, что кукла эта твоя, за неё и заругать могут. А я ей только по носу как дал, чтобы не пищала, и все. А она сама упала, не знаю почему…

— Так я и знала, — вздохнула Паля. — Так вот из-за кого кукла сломалась. А я все думала, кто же её сломал? Почему, думаю, она упала? Раньше никогда не падала, а тут раз и упала…

— Не приставай ко мне, — сказал сердито домовенок. — Твою куклу никогда не видел, в первый раз про неё слышу, и палкой по голове её не бил три раза…

— Ну-ка, ну-ка… рассказывай, как было дело? — нахмурилась Паля. — А то папе скажу, что это ты куклу сломал. Домовенок посмотрел на старшего домового, тот неодобрительно покачал головой.

— Теперь уж говори, раз сам признался.

— Ничего я не признавался…

— Рассказывай! — потребовала Паля. Домовенок добрался до гнезда, в котором был закреплен факел, сел там, свесив ноги, и пожал плечами.

— Ну, дело было так, я себе спокойно шел по кровати, а она как закричит, — уйди от меня, домовых не бывает, ты — галлюцинация! Ну я и дал ей палкой по голове, чтобы не обзывалась. Какая я — галлюцинация? Я — домовой, только ещё маленький, у меня папа домовой и мама домовой, а она сама — галлюцинация. А потом она, как закричит, — спасите, убивают. Ну, я ей палкой по голове и дал. А чего она раскричалась? Я же шел себе спокойно, ни на кого не кричал…