Юлия Сергачева - Золотая ветка (сборник)

– В этой корзинке никогда никакой плод не испортится – всегда свежим будет. А остальное… остальное сама увидишь…

На том и простились. Когда в пещере четыре брата скрылись, Маричка сорочьего Барона спросила:

– Так это что же, Юлиус, получается, это они вчетвером целый год за лесом присматривают?

– Не только за лесом, – улыбнулся он в ответ, – у них забот мно-о-го! Это же годовые дедушки! Хорошо, что ты мне помогла. И от нас, сорок, тебе тоже подарок будет: мы сейчас все вместе весну в твой город принесём – поторопим её! Ну-ка, полетели с нами ещё разок!

Поднялась в небо Маричка вместе с сороками. Как весело ей теперь было в воздухе кружиться! Пока летели, увидела девочка, что всюду снег сошёл, травка проглянула из-под земли. Люди шубы свои сменили на пальто и теперь гуляли по улицам города весёлые. Теперь быстро добрались птицы до дома Марички, где с нетерпением ждал её отец.

– Рассказывать про Ледового Деда и его братьев всем можно, только не води никого в лес – без взрослых потеряешься, да и опасно это. Но в дом, милая, провести можно только того, кто птичий язык понимает. Отыщешь такого гостя – зови.

– Вот как? Эх, Зеф, Юлиус, я ведь всё пытаюсь вам сказать, что и сама птичьего языка не знаю.

Но сороки в ответ только рассмеялись:

– Ах, Маричка, мы по-человечьи говорить не можем!

Коснулась девочка ногою земли и тотчас собою стала – только кудри растрепались, пока она путешествовала. В руках у Марички были подарки от Дедушек годовых, а над головою сороки продолжали ещё кружить:

– А знаешь, девочка, – прокричала на прощанье ей Зеф, – кто хоть раз с птицею заговорит – всю жизнь наш язык помнить будет!

Сороки, простившись, тотчас улетели в сторону леса, а счастливая девочка кинулась к своему отцу. И друзья Марички прибежали узнать, где же их подруга была. Она всех яблоками угостила, всё-всё рассказала, и нашлись среди них даже такие, кто всему поверил. И как иначе? Ведь в городок на самом деле пришла весна…

Димкино летнее время бежало легко, потому что забот на дедовой пасеке было хоть отбавляй: за пчёлами нужно было наблюдать, за тем, чтобы летки (воротца в ульи) весь день открытыми оставались и чтобы пчёлы все, как одна делом заняты были. Мальчик надевал белую широкополую шляпу с сеткой, сразу после пробуждения и не снимал её до тех пор, пока последняя пчела не залетала в свой домик. Весь день Димка трудился: он с удовольствием разглядывал мягкие полосатые брюшки пчёлок, их прозрачные крылышки, когда они роились у входа, и подставлял им свои пальцы, чтобы те могли побегать по ним. Ещё ему было доверено собирать пыльцу, которую пчёлки приносили на задних лапках из дальних походов. Разумеется, не было необходимости ловить каждую пчелу, чтобы забрать у неё шарик пыльцы. Димкин дед ставил особую решётку с круглыми дырочками на летках. И когда маленькие труженицы проползали в свой домик, пыльца без особого труда слетала с лапок в специальный лоток. Димке разрешалось этот лоток вынимать, выбирать из пыльцы всевозможный мусор и ссыпать её на сетки для просушки. Всё это мальчонка проделывал с особой торжественностью и благоговением, потому что цветочная пыльца была лакомством особым, почти волшебным. И порой, Димка утаивал в своём карманчике немного пыльцовых крупинок: чтобы сладость всегда с собою была.

Другими важными делами на пасеке занимался дед Фёдор (так звали Димкиного деда) и его старый друг, рыжий Степан. У них всегда было много забот, но чаще, как казалось Димке, они пили земляничный чай и рассуждали о мёде. А ещё во время таких чаепитий деды наперебой рассказывали интересные истории – одна другой чудеснее. Димка любил слушать про всякие волшебства, которые на пасеке творятся: про золотых пчёл, про чудодейственный мёд и про всевозможных лесных жителей, которые в дедовых трудах помощниками бывают.

Оба деда носили окладистые бороды, только у деда Фёдора борода была седая, курчавая и мягкая. А вот борода у Степана была рыжей и торчала она во все стороны, будто старая метла. Димкин дед был постарше и вёл себя обычно серьёзно и рассудительно. А его рыжий приятель отличался характером разухабистым и шумным. Он от Фёдора даже затрещину мог получить, несмотря на то, что младше был не на много. Так было, например, когда он за старую дедову гармонь от веселья ухватился: хозяин никому свой инструмент давать не любил. Степан становился серьёзным, лишь когда охотничье ружьё в руки брал, чтобы почистить или прицелиться на дальнее дерево для сохранности навыка. Но надобность в этом была весьма редкой: только если дед Стёпа шутить и шуметь уставал.