Александр Глонти - Грузинские народные новеллы

Новелла отразила длительный период жизни грузинского народа. В ней совмещены черты быта многих эпох. В глубокую древность уводят ее корни. Она родилась вместе с устнопоэтическими жанрами и росла с ними. Родилась, когда люди только-только приобщились к охоте и рыболовству, а скотоводству и земледелию еще не научились. Жизнь текла на ее глазах и в ней отражалась. Ширились ее берега – обогащалась тематика, ярче делалась социальная окраска, острее – сатирическая направленность. И, набравшись силы, она могла уже питать на заре зарождавшейся грузинской устной народной словесности складывающиеся повествовательные жанры. Она несла в литературу реальную, бытовую струю. Народная новелла с ее своеобразной структурой, традициями – непосредственный предшественник новеллистического жанра грузинской литературы. Древнейшие мотивы, выдержавшие испытание временем и оставшиеся в памяти народа, обнаруживаются в исторических, церковных и светских памятниках. Они нашли отражение в основном в произведениях эпического, повествовательного характера, куда проникли непосредственно из фольклора.

Традицию народного бытового рассказа одной из первых восприняла и обнаружила книга новелл «Лимонарь» писателя VII века Иоанна Мосха, дошедшая до нас в переводе с греческого языка на грузинский. Сто новелл, составляющих эту книгу, живы и занимательны. Народная, бытовая струя, хоть и часто и сильно перебивающаяся в ней широким потоком притч в агиографическом духе и стиле, все же заметна и знаменательна. Книга утверждает христианские догмы и отмечена печатью христианской морали, – и все же факт влияния и воздействия народной традиции на литературную в ней неоспорим и отраден. Вот наглядный пример такого влияния. В одной из новелл «Лимонаря» некто по имени Бабулас предавался грехам с двумя блудницами. Раз, услышав в церкви евангельскую притчу о покаянии, он залился горючими слезами и сказал блудницам: «Ведомы вам грехи мои, ныне каюсь в них, оставляю вам достояние мое, а сам удаляюсь в монастырь». Блудницы, тоже ощутившие бремя грехов своих, вызвались ему сопутствовать. Они ушли в пустынь вместе, раздав достояние нищим.

Занимательна и содержит черты и приметы быта и другая новелла Мосха. В ней повествуется о монахе, совершившем убийство. Он сказал: «Я убил вместе с двадцатилетним юношей». Схватили и юношу, но тот отрицал причастность к насилию. Тем не менее вынесли приговор: распять на кресте обоих. Перед казнью юноша попросил обратить его ликом к востоку. Монах же выдал себя, предпочтя повернуться к идолам. Невиновного юношу отпустили, он удалился в пустынь и стал отшельником. Проповедь христианской морали и здесь сочетается с острой, напряженной фабулой.

С течением времени народная, бытовая струя все сильнее пробивается в литературу, питая ее жизненными соками, обогащая и обусловив возможность появления прекрасных образцов новеллистического жанра в грузинской словесности XVIII, XIX веков и в новейшей грузинской прозе.

Собирание грузинского сказочного эпоса имеет давнюю историю. Первые его следы мы находим в памятниках древней грузинской светской и церковной литературы. Это дает основание думать, что собирание образцов народной прозы было начато еще в древности, хотя первые записи до нас и не дошли.

Первые собиратели не выделяли специально народных новелл, их собирали вместе со сказками и рассматривали как сказки. Наиболее ранние из дошедших до нас записей грузинских сказок-новелл датируются XVII веком. Они встречаются среди записанных миссионером Бернарде Неаполитанским сказок (публикация М. Я. Чиковани, Е. Б. Вирсаладзе). Судя по этим записям, следует полагать, что в репертуаре грузинского эпоса того периода, параллельно с волшебными сказками, значительное место занимали народные новеллы. Народ оберегал их так же заботливо, как и образцы других народно-прозаических жанров.

Широкая запись грузинских народных новелл началась в первой половине XIX столетия. В первую очередь здесь надо отметить деятельность Григола и Теймураза Багратиони. В их антологиях и коллекциях мы встречаем не одно и не два новеллистических произведения, которые были записаны с уст народа.

Во второй половине XIX века собиранию текстов сопутствует их публикация. Неизмеримый вклад внесли в популяризацию памятников фольклора выдающиеся грузинские писатели и общественные деятели второй половины прошлого столетия Илья Чавчавадзе и Акакий Церетели.