— А я чужим словам не верю. Решил заглянуть в словарь, проверить, как пишется «четверг». А там только четыре слова на одну букву «в».
— Какие? — сразу же полюбопытствовала Пушка.
Василий замялся, потом смущённо произнёс:
— «Василий всегда врёт всласть», — и сразу же возмутился. — Это твои тараканы словарь испортили — все листы съели, один оставили. Безобразие! Ты их совсем распустил. Дай каждому по швабре и пусть в наказание полы до блеска натирают.
Пушка подошла к столу и, указав на кости от утки, аккуратно сложенные кучкой, спросила:
— Это всё, что осталось от птицы?
— Да. Это Филины тараканы порезвились, — не моргнув глазом, соврал Василий.
Пушка понюхала косточки и заметила:
— Как вкусно пахнет. Я бы тоже от кусочка не отказалась.
Из-за двери хихикнул Кеша:
— Нужна нам ваша птица! Словарь был куда вкуснее.
Филимон тотчас метнул в него разряд статического электричества, но Кеша нашустрился уворачиваться от него, и разряд ударил в палас на полу. Он вспыхнул. Началась суматоха. Кое-как пожар удалось потушить, но на паласе образовалась дыра.
— Ты сюда тапочек положи, никто и не заметит, — посоветовал Василий. — А я, пожалуй, пойду готовиться к концерту, буду выступать первым. Приму огонь на себя. А ты тоже подготовь номер.
— А я пойду, выберу себе для концерта новое платье, — объявила Пушка. — Может я тоже спою арию. Я два месяца в музыкальной школе училась.
Филимон проводил друзей до забора, как полагается порядочному хозяину, и, вернувшись в комнату, застал Кешу, спокойно сидящего в кресле у стола.
— А-а, вылез всё-таки на свет божий. Совесть заела, — с укоризной протянул Филимон.
— Вылез, да, — согласился Кеша. — Вот сижу, а совесть меня мучает. Ты это видишь? Она меня скоро насмерть загрызёт. Ты бы за мои муки угостил меня чем-нибудь. Чего за пустым столом сидеть!
Он непринуждённо закинул две пары ног за две другие ноги и уставился на кости выжидательно.
— Да ты и без того всё, что плохо лежит, съел.
— Осуждаешь? Конечно, сытый голодного всегда осуждает, — нервно задвигал таракан своими усами. — А ты бы вот сам попробовал на моём месте. Легко ли? Заработная плата у нас маленькая. Не позаимствуешь чужого — не проживёшь. А пользы ты от нас, брат, по слепоте своей и не видишь.
— Какая ж от тебя польза? — удивился Филимон, но слово «брат» обдало сердце приятным теплом.
— Ты вот ешь, а крошки на пол падают. Накрошишь, намусоришь, а я со своими друзьями всё подберу — тебе и подметать не надо. Получается — мы у тебя вместо дворников работаем. А ты нам одними крошками платишь. А организм требует и чего-нибудь ещё, повесомее.
— Если бы вы ещё и пыль ели, я бы платил чем-нибудь повкуснее.
— Смеёшься! У тебя язык длиннее. Лапы свои лижешь — заодно и пыль бы слизал. Ты вот — счастливчик и этого не понимаешь. Другие в рубашках родятся, а ты ухитрился — в шубе. Ты же живёшь на всём готовом, и хозяин у тебя не зверь. А каково мне? Ни рубашки, ни шубы, потому к теплу меня и тянет.
— Вас не только к теплу, но и к припасам моим тянет. Кто у меня на прошлой неделе все газеты съел? А тут ещё оказалось — и словарь исчез в ваших животах. Они у вас, как бездонная бочка.
— Бочка, бочка, — недовольно повторил Кеша, — У меня просто желудок хорошо всё переваривает: не успеешь проглотить — всё, уже переварено.
— Газет — целая пачка была. Я собирался их в утильсырье сдать и получить рыбную жвачку, а всё исчезло.
— Опять ты за своё! — отмахнулся от него сразу шестью лапками таракан. — Что старое вспоминать. Газетки всё тощенькие. И газетную бумагу люди экономят. Я вот удивляюсь — кот ты грамотный, а журналами не интересуешься. А там, между прочим, краска очень вкусная. Ты бы хоть какой-нибудь посолиднее выписал. И тебе хорошо, и нам аппетитно.
— Конечно, траться тут! А вы всё съедите — и обложки не оставите. — Кеша виновато развёл лапками, мол, вынужден есть в силу жизненных обстоятельств, чтобы не умереть с голода, а домашний кот продолжал взывать к его совести: — Уж если вы моим добром пользуетесь, так вели бы себя поскромнее, а то наглеете с каждым днём всё больше и больше.
— Стоит ли быть вежливым, если за нахальство больше платят. Как говорит народная мудрость, «кто смел, тот и съел», — заверил Кеша. — Очень верно сказано.
Последнее заявление Кеши, говорило Филимону о том, что его постоянно в этом доме будут объедать более наглые. Ему ужасно захотелось избавиться от тараканов, нарушающих его покой, и, поймав Кешу на слове, он хитро предложил:
Читать дальше