— Но ты даже не сказал мне, как тебя зовут, — напомнила Большая Стина.
— Меня зовут Пелле, — сказал Пелле скромно, — вообще-то полное имя — Бесхвостик Пелле, но оно мне не особенно нравится. Ничего приятного, когда всё время напоминают, что у тебя нет хвоста.
— По-моему, тут нечему огорчаться, — утешила его Большая Стина. — Подумай только: и что хорошего в хвосте? Его могут прищемить дверью, а противные мальчишки так и норовят дернуть тебя за него или наступить.
— А чем махать, если разозлишься? — упрямо спросил Пелле.
— А зачем тебе злиться? — весело сказала Большая Стина. — Не злись, и вопрос решится сам собой. Пойдём, я покажу наши места. Тебе не мешает немного освоиться в новой обстановке.
И они пустились в путь по тропке — Большая Стина впереди, а Пелле сзади. Большая Стина то и дело оборачивалась, чтобы убедиться, что Пелле следует за ней. Конечно, куда ему было деться — он бодро маршировал по её следам.
И тут Большая Стина, несмотря на свой почтенный возраст, хоп! — легко и элегантно запрыгнула на забор. Малыш Пелле присел, напряг все свои силы, прыгнул, но не допрыгнул, и приземлился на том же самом месте. Он сидел в траве, облизывался и выглядел очень несчастным.
Но Большая Стина спрыгнула к нему.
— Прости старую тётку, — сказала она, — я думала, мы пройдёмся по забору для разнообразия, но я забыла, что ты ещё не такой большой. Ничего, пойдём по тропке. Скоро будет скотный двор — думаю, тебе будет там интересно.
Глава девятая. Погрызкины и Дразнилка
Ах, какой это был скотный двор!
— Здесь мне нравится, — сказала Большая Стина, — я дружу с коровами и телятами, но сейчас они все на пастбище, то есть почти все. Вон Май-Роз, она осталась дома. У неё двое телят, Бринкеберг и Брункман, посмотри, они стоят в загоне и всё время бурчат.
— Кто из них Бринкеберг? — спросил Пелле.
— Вон тот, с чёрным пятном на лбу, — показала Большая Стина.
— Тогда этот, без чёрного пятна на лбу, — Брункман, — с достоинством сказал Пелле.
— Абсолютно верно! — воскликнула Большая Стина. — Ты просто умница! Но теперь мы должны посмотреть на крысиные норы.
— А что, здесь много крыс? — спросил Пелле.
— Масса! — сказала Большая Стина. — Вот, гляди, не надо далеко ходить — нора. Я её называю БОЛЬШАЯ ПРАЗДНИЧНАЯ НОРА. Здесь можно хорошо поживиться, если не жалеть лап. Как-то раз я поймала тут пять маленьких славных крысок.
— Ну, я об этом могу только мечтать, — сказал Пелле.
— Подожди только, — утешила его Большая Стина. — Подрастёшь и станешь настоящим охотником. А вот ещё неплохая нора. Я называю её АППЕТИТНАЯ НОРА ПОГРЫЗКИНЫХ, потому что там живёт весьма аппетитная семья Погрызкиных, папа, мама и двадцать семь детей. Хотя нет, подожди… сегодня уже двадцать шесть, одного я встретила утром….
И Большая Стина облизнулась, вспомнив утреннюю трапезу.
— Ну что, пошли дальше? — спросила она. — Пока, Бринкеберг!
— Пока, Брункман! — сказал Пелле.
— Пока, Бринкеберг и Брункман! — сказали они вместе и двинулись в путь.
— Пойдём в свинарник? — спросила Большая Стина.
— Да ну его, — сказал Пелле. — Поросята такие грязнули, и потом они так по-дурацки хрюкают. Пошли лучше в конюшню. Лошади очень симпатичные. В городе я дружу с одной лошадью с пивоварни. Мы всегда обнюхиваем друг дружку, когда встречаемся.
В конюшне стоял Старый Брюнте и бил копытом.
— Все лошади на прогулке, — сказала Большая Стина, — и Старому Брюнте, понятно, скучно здесь одному. Но он недавно простудился, и его пока не выводят.
Тут Старый Брюнте заржал.
— Ой, какой у него голос хриплый, — сказал Пелле. — Но вид довольно добродушный.
— Он и в самом деле очень добрый, — сказала Большая Стина, запрыгнула в ясли [4] Ясли — корытце, куда засыпают корм для лошадей.
и потёрлась о мягкую верхнюю губу Старого Брюнте.
— А здесь есть крысиные норы? — спросил Пелле.
— Только одна, и я называю её ЛИЧНАЯ НОРА ЮНАСА, и её абонирует кот с конюшни, Юнас.
— Что это значит — абонирует? — спросил Пелле.
— Это значит, что он заявил, что это его нора, а мне неохота ввязываться в ссору. Да его почти и не видно. И я не могу сказать, чтобы очень из-за этого переживала. Это неуклюжий, невежливый кот. Его общество хорошим не назовёшь.
Пока Большая Стина рассказывала о Юнасе, они вышли из стойла и пошли по дороге, по обе стороны которой высились белоствольные берёзы.
Читать дальше