Сельма Лагерлеф - РОЗА ХРИСТА

“Не будь этой свечи, ты бы заговорил у меня по-другому”, — подумал Раньеро.

Но делать нечего, он накинул на плечи дырявый, пропахший потом плащ и сел на дряхлую клячу. Несчастная тварь еле переставляла ноги, словно они были деревянные.

Под вечер Раньеро начали попадаться навстречу паломники, спешившие в Иерусалим. Но чаще встречались ему небогатые купцы или подозрительного вида бродяги. Толпами спешили они в завоёванный город, в надежде что-нибудь выгодно продать, выменять или попросту украсть.

Увидев оборванца, сидевшего на лошади задом наперёд, да ещё с зажжённой свечой в руке, они окружили его с хохотом и воплями:

— Сумасшедший! Сумасшедший!

Раньеро не выдержал и, забыв обо всём на свете, соскочил с коня. Могучими ударами кулаков он вмиг расшвырял и обратил в бегство весь уличный сброд.

Но вдруг он опомнился и отчаянно вскрикнул:

— Свеча!

С ужасом увидел Раньеро, что свеча скатилась с дороги и погасла.

— Правы были эти люди, что обозвали меня сумасшедшим! — горестно простонал Раньеро.

Но тут он почувствовал запах дыма: от свечи загорелась чахлая колючая трава, выросшая на обочине. Раньеро бросился на землю и дрожащими руками зажёг свечу от еле тлеющего пламени.

“На этот раз удача не оставила меня, — подумал он. — Но что ждёт меня впереди?”

Раньеро почувствовал отчаяние и усталость. Он, никогда не знавший страха, вдруг испугался, глядя на беззащитное трепетное пламя. Теперь он ехал через раскалённую пустыню. Солнце жгло кожу сквозь дыры плаща, песок скрипел на зубах.

Ему попался навстречу молодой пастух, гнавший перед собой четырёх заморённых козлят. Ещё недавно у пастуха было большое стадо, но крестоносцы отняли у него всех коз и оставили только четырёх тощих козлят.

Увидев одинокого христианина, едущего верхом, пастух с проклятиями набросился на него. Он стал беспощадно избивать Раньеро своим длинным пастушьим посохом. Раньеро безропотно сносил тяжёлые удары, поворачиваясь к пастуху спиной и плечами. Но вдруг пастух остановился в изумлении, с поднятым для удара посохом. Он увидел, что плащ на Раньеро загорелся, вот-вот вспыхнут волосы, но тот и не думает тушить пламя, а только прикрывает вздрагивающей рукой огонёк свечи.

Пастух сдёрнул горящий плащ и поспешно затоптал огонь. Взглянув на запёкшиеся губы Раньеро, пастух догадался, что путник изнемогает от жажды.

Он взял его лошадь за повод и подвёл к незаметному потаённому ключу, бьющему из расщелины скалы.

Руки Раньеро были заняты, и потому он опустился на колени, наклонился и начал жадно пить воду, как пьют дикие звери. Рядом с ним, фыркая, пила лошадь.

Когда Раньеро встал и выпрямился, держа свечу перед собой, пастух сложил ладони вместе и низко поклонился ему.

“Верно, он принял меня за странствующего святого” — с горькой улыбкой подумал Раньеро.

Наконец Раньеро прибыл в город Рамле. Все постоялые дворы и таверны в городе были переполнены. Под навесами и даже просто в тени деревьев спали паломники.

— Ступай сюда, несчастный! — окликнул Раньеро хозяин большого постоялого двора. — Я накормлю тебя, а заодно и твою клячу. А то вы, того гляди, оба свалитесь от голода.

— Но у меня нет денег, чтоб заплатить тебе, добрый человек, — с запинкой смущённо сказал Раньеро.

— Не думай об этом, — махнул рукой хозяин. — Приютить убогого человека учит нас Господь Бог!

“Похоже, разбойники сделали доброе дело, отняв у меня богатые доспехи и моего арабского скакуна, — с удивлением подумал Раньеро. — Меня принимают за убогого и нищего сумасшедшего. Может, поэтому все так добры ко мне?”

Пристроившись возле своей лошади на охапке соломы, Раньеро решил бодрствовать до утра. Но не прошло и получаса, как глаза у него сомкнулись и он уснул каменным сном.

Было уже светло, когда он проснулся. Свеча исчезла.

“Конечно, я выронил её из рук, и она погасла. А может, кто-то, проходя мимо, потушил её… — подумал Раньеро. — Что ж, может, всё и к лучшему. Вот и кончились мои безнадёжные странствия. Отныне я свободен…”

Но невыносимая тоска вдруг навалилась на Раньеро. Он чувствовал в себе какую-то пустоту, будто он потерял то, чем дорожил больше жизни, или у него из груди вынули сердце.

Вдруг открылась дверь, и к нему подошёл хозяин таверны с зажжённой свечой в руке.

— Ты так крепко уснул вчера, что я взял у тебя свечу, чтоб ты, ненароком, не спалил дом. Вот она, держи, — сказал хозяин.

Притворяясь равнодушным, Раньеро ответил совершенно спокойно, хотя сердце у него бешено забилось.