Александр Жарков - Ключ разумения

– Красавицу – красавцу! – грубо захохотал Гистрион и мазанул себя по шраму и заячьей губе.

– Я надеюсь, тебя не здесь изуродовали? – спросил дед, давно заметивший это, но ТАМ виду не подавший. Алекс махнул рукой, и король не стал расспрашивать, откинулся на жёсткую подушку и прикрыл светло-серые глаза. – Если мы не найдём с тобой общий язык, то… то я зря прожил жизнь. – И он моментально захрапел. Долголетние походы приучили отдыхать и набираться сил в любых условиях.

Внутри Гистриона всё клокотало. «Я должен вернуться! – думал он. – Если она пойдёт на костёр с мыслью, что я предатель и трус, я всю жизнь этого позора себе не прощу!»

…А Мэг в это время стояла перед длинным худым человеком в красном – просто живая палка с вылезшими из орбит серыми глазами. Только цветом глаз и чем-то ещё неуловимым Великий Инквузитор напоминал своего брата.

– Вишь, Кирик, какие экземпляры водятся в житейском океане, – обратился он к абсолютно квадратному казначею. Больше никого в комнате не было. – Клянусь, это исчадие самого ада! Родная сестра принца Алекса? Нет, лгунья, нас не проведёшь – ты родная сестра самого сатаны! – он говорил без тени насмешки и с очень хорошей дикцией (рот в девяносто лет был полон своих зубов). – И как такую на небеса отправлять?

– На небеса? – как бы удивился Кирик.

– Ну да! Ведь все, кого мы сжигаем в очистительном огне, идут на небо. И из величайших грешников становятся святыми. В этом наша бескорыстная и безбрежная любовь к этим людям! Но как отправить на небо такое страшилище? Ведь все праведные небожители от ужаса в обморок попадают! Так что я уж и не знаю, что с ней делать, отпустить что ли?

– Я и невиновна! выпалила, цепляясь за соломинку Мэг.

– О, чудище заговорило! – глаза Его Всесвятейшества совсем вылезли из орбит, но лицо оставалось серьёзным, он никогда не улыбался. А Кирик так вообще улыбался только при виде денег. При виде больших денег даже хохотал. Когда, разумеется, они становились его собственностью.

– А разве я тебя в чём-нибудь обвинял? Виновна ты или нет – это не наши проблемы. Это проблемы твои, и, – он ткнул пальцем вверх, – Его. Наше дело жечь!!! – вдруг став на миг сумасшедшим, рявкнул он. – Но вот жечь-то тебя… Ты как хочь себе, Твоё святейшество, – снова обратился он к Кирику, – ты как хочешь, а мне её жечь неохота!

– Но вот, всегда вы так, Ваше В с е святейшество, – как бы с досадой промолвил Квадрат, – по вашей доброте и бескорыстию скоро надо будет город закрывать, некого казнить будет.

– Ну, придумай что-нибудь, Кирик! – и кардинал вышел.

Квадратный Кирик долго думать не стал.

– Плати – и убирайся на все четыре стороны, – зашипел он с такой злобой, будто Мэг ему на мозоль наступила.

– У меня нет денег, – тихо сказала сникшая Мэг.

– А сродники? Папы-мамы, бабки-тётки? Что, и тётки богатенькой не имеешь? Мы и гонца зашлём. Сирота, что ли? Ну, чего молчишь?

– Да, сирота.

– Подумай хорошенько, не разочаровывай меня.

Кэт очень хотела жить. Но как Смешной король поверит, что Мэг – его дочь? И не сожгут ли его вместе с ней? Сюда только попади…

– У меня никого нет, – твёрдо отрезала Мэг.

– Да кто ж такую обезьяну за сродницу признает, – это в комнату вошёл горбоносый. – Хватит Кирик, и так ясно, что это самая страшная ведьма на свете. Иди, займись пополнением казны в другом месте.

Квадрат с неудовольствием поклонился и вышел. А горбоносый развернул пергамент.

– Колдунья по имени Мэг, ты обвиняешься в том, что заколдовала всех коров, овец и коз в двенадцати селениях возле города Пэш. Животные стали давать горькую отраву вместо молока, вследствие чего ты отравила и отправила на тот свет несколько селений.

– Но я слышала, – тихо сказала Мэг, – эти жизни унесла чума.

– Правильно, чума. Но чуму-то наслала ты. И это только одно из самых мелких твоих злодеяний. Если тебя оставить в живых, ты отправишь на тот свет всё Середневековье, и до Деваки доберёшься! Тебя следовало бы сжечь на праздник святой Девы Марии, но раз ты говоришь, что нищая, то где мы возьмём денег на большой праздничный костёр? Или ты хочешь, чтобы за то, что мы отправим тебя в рай, мы ещё бы и сами раскошелились?! Значит, придётся тебя сжечь по-тихому, безо всякой славы, прямо сегодня.

– СЕЙЧАС! – высунулся из-за занавески прямой длинный перст Его Всесвятейшества.

Горбоносый хотел ещё что-то добавить, но Мэг, пошатнувшись, упала на пол.

Он наклонился над ней: померла, аль дышит? Рядом оказался Квадрат: