Людмила Петрушевская - Чемодан чепухи

– Да что вы, – вежливо удивлялся глобус снова и снова. – Надо же!

Он всячески старался лишний раз похвалить радио.

Не потому что понял, как опасно ругаться и тем более драться головой: разобьешь ту же голову.

А потому, что ему очень понравилось, как разбитое радио ни словечком не упрекнуло его, лежа на помойке.

Оно тогда тихо и вежливо сказало «спасибо».

И вот в этот момент глобус понял, какого друга он потерял!

Но все кончилось прекрасно, как вы поняли.

У одной девочки не было новогодней елки. А она так мечтала о елке и гирлянде птичек на ней!

Она жила совсем одна, отец и мать ее сидели в тюрьме, а дедушка с бабушкой были заняты только тем, что писали жалобы в газеты. Отца с матерью у девочки посадили за то, что они подрались в своей машине и на ходу задавили очень дорогого лося со студии «Союзмультфильм». Отец с матерью работали мясниками: он – в магазине «Подарки», она – в магазине «Овощи-фрукты». И еще их посадили за то, что мама папе повредила череп, а папа маме сделал дырку пониже глаза, и они друг друга не простили, и каждый подал на другого в суд.

Таким образом, девочка осталась одна и пошла за елкой в городской парк. Там она выворотила с корнем елку и понесла домой, а когда милиционер засвистел, елка случайно задела его корнем, и милиционер долго утирался платком, потому что его засыпало землей.

Дома девочка принесла в комнату ванну с водой, поставила туда елку, а вот игрушек в доме не было ни одной, потому что на прошлый Новый год папа с мамой во время драки перебили все стеклянные игрушки, а бумажные сгорели сами собой.

Тогда девочка достала из холодильника пятнадцать кур, прошила их крепкой веревкой и повесила эту гирлянду птичек на елку. В курах у них в доме недостатка не было, потому что девочка ночью воровала свиней по огородам, бывало, схватит свинью и протащит ее под забором. Бабушка продавала свиней на рынке, а на вырученные деньги покупала что душе угодно.

Таким образом у девочки оказалась елка с гирляндой птичек, а тут и папа с мамой вернулись домой. Там, в тюрьме, они простили друг друга, и под Новый год в доме было все: и пожар, и драка, и битая посуда. Только гирлянда птичек держалась и колыхалась в воздухе как живая, как будто битые куры собрались в перелет.

Однажды Паровоз очнулся посреди пути.

Рядом тек ручей, шумели деревья, все двигалось, а Паровоз стоял как вкопанный.

В чем было дело, он не знал.

Вообще его разбудила Лопата Для Угля, которая громко сказала, что ржавеет, к сожалению.

Что угля достаточно, вода есть, а толку никакого, стоп машина.

Паровоз промолчал, возразить было нечего, он стоял, а Лопата все возражала, все постукивала, шебаршилась в куче угля, но сдвинуть Паровоз она была не в силах.

Собственно говоря, до станции было совсем недалеко, минут пять, а там имелось все необходимое – машинисты, смазчики, обходчики, кочегары и помощники машинистов.

Паровоз даже знал куда ехать: вперед.

Но он вяло стоял, такие дела.

И тут вдруг Паровоз захватил какой-то посторонний пассажир с двумя чемоданами и рюкзаком.

Он прямо-таки взял Паровоз на абордаж, догнал, так ему, пассажиру, показалось.

Пассажир закинул вещи в кабину машиниста на бегу (так ему показалось) и впрыгнул сам на ходу (ничего не понял в спешке).

Он сел в углу и долго приходил в себя, обтирался платком.

Потом он посмотрел в окно.

Потом на часы.

Потом пассажир высунулся в дверь, подумал, сошел с Паровоза, погулял, оценил обстановку, плюнул на Паровоз (Лопата ахнула).

Потом он пнул ногой по колесу (Лопата сильно звякнула).

Потом пассажир выругался и полез обратно на Паровоз.

Там он снял пальто, пиджак и шарф, аккуратно снял шляпу и развесил все по гвоздям.

Потом пассажир поплевал на руки, схватил Лопату (Лопата чуть не упала в обморок) и стал бросать уголь в топку.

Видимо, попался знающий пассажир.

Потому что паровозы уже давно не ходят по путям, и про наш Паровоз никто и не вспоминал.

И угольку у него осталось мало, и воды не хватало.

Пассажир рассмотрел всю механику, что надо повернул, открыл, закрыл, нажал все по очереди, дернул, двинул, потом чиркнул спичкой, затем осмотрел циферблат – а Паровоз уже почувствовал огонь в груди, задышал, крикнул во все горло. Лопата задребезжала, все поехало.

Однако Паровоз чувствовал, что дело нечисто, он едет неправильно.

Надо было ехать вперед, на станцию, к смазчикам и обходчикам, там и уголь и вода, еще пять минут – и мы дома, а пассажир тянул куда-то не туда, а именно назад, и Лопата задребезжала, что пассажир ведет себя нечестно, тащит Паровоз куда ему самому выгодно, а о будущем не думает.