Светлана Лаврова: Чижик в Риме

Все, написанное в этой истории, является правдой от начала и до конца. Все упомянутые римские боги действительно были известны жителям города — и Мефитис, и Аий Локутий, и Сумман, и даже невообразимая Эйя. Если уважаемый читатель сомневается в существовании бога шкатулок и прочих странных персонажей, пусть прочитает «Античную мифологию» (например, под редакцией К. Королёва), сборник В. Бурлака «Неоткрытый Рим» и все, что он найдет по этому вопросу. Василиск тоже житель Вечного города. Последнее документальное упоминание о Василиске, угнездившемся в Колизее, относится к 1943 году, когда его там случайно встретили солдаты Муссолини. А если все равно не верите — приезжайте в Рим, и вы поймете, что в этом городе возможно и то, что невозможно.

— Ибо он должен гордо нести высокое звание санкт-петербургского городского памятника! — закончила фразу Абстрактная Скульптура. — А вместо этого что делает всем печально известный Чижик-Пыжик?

— А что? — невинно поинтересовалась бронзовая птичка с Фонтанки, самый маленький памятник Петербурга.

— Не знаешь, да? Вот хотя бы на прошлой неделе. Что ты сделал в понедельник?

— А что?

— Ну если у тебя склероз, так я напомню. В тебя плюнул какой-то юнец. И ты нахально задрал голову и плюнул в него!

— А что, промахнулся? — встревожился Чижик.

— Нет, к сожалению. Но ты бронзовый, и плевок у тебя тоже бронзовый. Парня госпитализировали с подбитым глазом.

— И правильно, — кивнул Чижик. — Не мог же я позволить на себя плевать. Я гордая санкт-петербургская птица… она же гордая санкт-петербургская скульптура. Я гордо несу… это самое, что ты говорила.

— А что ты сделал во вторник?

— А что? — опять удивился Чижик.

— Напротив Михайловского замка затеяли разборку вороны. И зачем ты полез их разнимать?

— Затем, что десять на одного! — возмутился Чижик. — На одну! На белую! Я защищал честь дамы! Она не виновата, что родилась белой вороной!

— Она не родилась, — вздохнула Абстрактная Скульптура. — Глупая юная ворона вымазалась в побелке — захотела стать блондинкой. Другие вороны убеждали ее искупаться. Немного бурно убеждали, да… Но зачем ты стукнул одну, выдрал хвост у другой, укусил за ногу третью… и так далее?

— Люблю блондинок, — объяснил Чижик.

— А зачем ты бросился в среду спасать из Фонтанки рыбу? Ты что, не знаешь, что рыбы не могут утонуть? Они плавают.

— Я забыл, — потупился Чижик.

— Бедная рыба так удивилась, что от удивления утонула.

— Ты же сказала, что рыбы не тонут! — возмутился Чижик.

— Такова сила самовнушения. А в четверг ты убеждал полетать третьего коня Клодта на Аничковом мосту! Бедное животное вспорхнуло над особняком Белосельских-Белозерских и шмякнулось на крышу. Теперь на реставрации.

— Конь или крыша? — уточнил Чижик.

— Оба.

— Он сам сказал, что в душе Пегас, — оправдывался Чижик. — А раз Пегас, давай летай.

— А зачем ты в пятницу размалевался светящейся краской и порхал над Невским? Тоже мне, бронзовое привидение… на твоей совести три обморока, четыре повышения артериального давления и два описавшихся от страха ребенка!

— Так была же пятница, тринадцатое! — объяснил Чижик. — Я хотел поддержать честь родного Питера! У нас неприлично мало привидений. Зато в воскресенье я ничего не делал.

— Вот-вот, — обреченно сказала Абстрактная Скульптура. — Потому что накануне в субботу вы вдвоем с памятником Остапу Бендеру устроили дебош в кафе «Бродячая собака». И в воскресенье ты без сил лежал на своем постаменте в позе утонувшей Офелии.

— Я объелся, — объяснил Чижик. — Пять булочек — это слишком для бедной бронзовой птички.

— Памятник Остапу Бендеру плохо на тебя влияет, — сказал памятник Екатерине Второй. — Не водись с ним!

— И что мы с ним будем делать? — спросила Абстрактная Скульптура.

— Сослать в Сибирь, — приказал памятник Николаю Первому.

— Отправить в кругосветку, — сказал памятник Крузенштерну.

— Затоптать дикими конями, — предложил второй конь Клодта.

— Да ладно, — махнул рукой памятник Пушкину. — Подумаешь, пошалил немного. Быль молодцу не укор.