Ирина Токмакова - Маруся ещё вернётся

На листе расположились такие же, как в первом письме, знаки. Там было нарисовано сердечко, дальше под ним изображались корона, такая же, как в первом письме; треугольник, по-видимому обозначавший гору, и цветочек с пятью лепестками. Дальше была просто черта, и от неё – стрелка вниз. А под этой как бы строкой – солнышко с расходящимися лучами.

Варя и Маруся уставились на листок, опять ничего не понимая.

– Мы вот что пишем Яшмовому Рыцарю, – сказала Кленовая Королева.

Корона – это значит мы, королева: треугольник обозначает гору, а цветок – луг. А остальное значит:

Последняя строка обозначена солнышком, понимаете, маленькие мои?

– Да-а, – протянула Маруся.

– Что ж, идите. Будьте очень осторожны. Крыса-Ворона наверняка за вами пристально следит. Держите в секрете, куда вы направляетесь. Да, вот ещё что. Будьте очень деликатны с Яшмовым Рыцарем.

– Он сердитый? – осмелилась спросить Варя.

– Ах, нет, нет. Только очень вспыльчивый. Особенно если ему покажется, что ему говорят неправду. Он не выносит лгунов.

– Мы не станем говорить неправду, – заверила её Маруся.

– Счастливо вам, маленькие мои. Мы будем надеяться. Вас проводят до конца Кленового Королевства. И никому, никому не говорите, куда вы идёте.

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили два. Зелёный Клим ждал звонка. Но телефон молчал. Видно, мама была очень занята с профессором Мендосой.

А Варя и Маруся тем временем шли по кленовому лесу. В лесу было сумрачно и неприятно.

– Маруся, мне немного страшно, – сказала Варя.

– Постарайся не бояться, – сказала Маруся. – Когда человек боится, он теряет себя. Тогда всё злое получает над ним власть.

Что-то в этом роде объяснял Варе и папа. Но она тогда была маленькая и не поняла и не запомнила.

На тропинку выскочил зайчишка. Просто удивительно: это был игрушечный заводной заяц! Он поглядел на идущих своими симпатичными раскосыми глазами, легонько кивнул и поскакал вперёд. Наверно, указывал им путь. Они двинулись следом по тропинке. Заводной заяц вскоре исчез из виду. Но тропинка осталась. И они продолжали идти. Несколько раз над тропинкой пролетали птицы. Но молча. Мелькнёт – и исчезает. То ли это были провожатые, а может быть, и нет, кто знает?

Вдруг послышалась песенка. Она звучала впереди, всё время – на шаг, на два перед ними.

Кто это пел? В полумраке леса трудно было разглядеть. А песенка всё пелась и пелась, где-то тут, близко. И была она какая-то чудна́я, какая-то вроде бы даже бессмысленная:

Да кто же это в самом деле распевает? Маруся всё вглядывалась и вглядывалась в лесную полутьму. И Варя пыталась разглядеть. Ни той ни другой ничего не удавалось заметить. Но вот в одном месте получилось в ветвях деревьев небольшое окошечко, этим воспользовался голубой луч, скользнул в лес, и они увидели целый рой крошечных с прозрачными зелёными крылышками мушек-златоглазок. Они мелькали в воздухе, их тоненькие и нежные зелёные крылышки просвечивали, выпученные золотые глазки блестели. Это несомненно они кружились над дорожкой и пели, указывая путь.

– Маруся, как ты думаешь, мы сумеем отыскать волшебные слова? – спросила Варя.

– Обязательно, – сказала Маруся, хотя где, когда и как, она не имела ни малейшего понятия.

Златоглазки всё пели и пели своё «Тра-ля-ля-ля», разноцветные лучи время от времени ныряли в прогалы между ветвями. Маруся с Варей всё шли и шли, и Варя понемножку переставала тревожиться.

Но вдруг Маруся остановилась. Что-то случилось. Она не сразу поняла что. Потом сообразила: песенка златоглазок смолкла. В наступившей тишине было что-то недоброе. Трава зашевелилась. Послышалось шипение в траве: