Лемони Сникет - Змеиный зал

— Спасибо, сироты, — сказал Олаф, захлопывая за собой дверь. — Так вот, доктор Монтгомери сказал, что наверху меня ждет комната. Пожалуй, отсюда я и сам могу отнести свой багаж. А теперь бегите. У нас еще будет уйма времени лучше узнать друг друга.

— Мы вас и так знаем, Граф Олаф, — сказала Вайолет. — Вы ничуть не изменились.

— Ты тоже не изменилась, — сказал Олаф. — Вижу, что ты все так же упряма, Вайолет. А ты, Клаус, по-прежнему носишь свои идиотские очки и читаешь слишком много книг. Да и у крохи Солнышка на ногах все те же девять пальцев вместо десяти.

— Вовт! — взвизгнула Солнышко, что, пожалуй, означало нечто вроде: «Вовсе нет!»

— О чем вы говорите? — раздраженно спросил Клаус. — У нее десять пальцев, как у всех.

— В самом деле? — заметил Олаф. — Странно. А мне помнится, что один палец она потеряла в результате несчастного случая. — Его глаза заблестели еще ярче, словно он собирался рассказать что-то очень-очень смешное. Он сунул руку в карман потрепанного пальто и достал из него нож, каким обычно режут хлеб. — Помнится, был один человек, которого однажды несколько раз назвали неправильным именем, и от этого он пришел в такое замешательство, что случайно уронил нож и отрезал ей один палец.

Вайолет и Клаус посмотрели на Графа Олафа, потом на босую ногу сестренки.

— Бы не посмеете, — сказал Клаус.

— Давайте не будем обсуждать, что я посмею сделать, а что нет, — сказал Олаф. — Раз мы оказались в одном доме, то лучше обсудим, как меня называть.

— Раз вы нам угрожаете, нам придется называть вас Стефано, — сказала Вайолет, — но в этом доме мы недолго пробудем вместе.

Стефано раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но у Вайолет не было желания продолжать разговор. Она круто повернулась и в сопровождении брата и сестры вошла в огромную дверь Змеиного Зала. Если бы вы или я находились там, мы подумали бы, что бодлеровские сироты нисколько не испугались — так смело разговаривали они со Стефано, — но стоило им оказаться в дальнем конце комнаты, как истинные чувства детей сразу отразились на их лицах. Бодлеры были ужасно испуганы. Вайолет закрыла лицо руками и прислонилась к одной из клеток. Клаус упал на стул, он так дрожал, что его подошвы громко стучали по мраморному полу. А Солнышко свернулась на полу таким маленьким клубочком, что если бы вы вошли в комнату, то ни за что бы ее не заметили. Несколько мгновений дети молча прислушивались к глухим шагам Стефано, который поднимался по лестнице, и к стуку собственного сердца.

— Как он нас нашел? — спросил Клаус. Он говорил хриплым шепотом, словно у него болело горло. — Как ему удалось стать ассистентом Дяди Монти? Что он здесь делает?

— Он поклялся прибрать к рукам состояние Бодлеров, — сказала Вайолет, отводя руки от лица и поднимая трясущуюся от страха Солнышко. — Он сказал это мне, прежде чем скрыться. Сказал, что завладеет нашим состоянием, даже если это будет последнее из его деяний.

Вайолет содрогнулась и не добавила, что он также пообещал избавиться от бодлеровских сирот, как только их состояние окажется в его руках. Ей и не нужно было добавлять это. Вайолет, Клаус и Солнышко прекрасно понимали, что если он придумает способ захватить их состояние, то перережет им горло с такой же легкостью, с какой вы или я съедаем печенье.

— Что нам делать? — спросил Клаус. — Дядя Монти вернется только через несколько часов.

— Может быть, нам удастся дозвониться до мистера По, — сказала Вайолет. — Сейчас разгар рабочего дня, но, может быть, ради такого неотложного дела он сможет уйти из банка.

— Он нам не поверит, — сказал Клаус. — Помнишь, как мы пробовали рассказать ему про Графа Олафа? Когда он наконец понял, что мы говорим правду, было уже почти поздно. Думаю, нам надо бежать. Если мы сделаем это прямо сейчас, то, возможно, успеем добраться до города и сесть на поезд.

Вайолет представила себе, как они идут по Паршивой Тропе под яблонями с кислыми яблоками и задыхаются от едкого запаха хрена.

— Куда мы поедем? — спросила она.

— Все равно куда, — сказал Клаус, — лишь бы подальше отсюда. Мы можем уехать куда-нибудь далеко, где Граф Олаф нас не отыщет, и сменить имена, чтобы никто не знал, кто мы такие.

— У нас нет денег, — заметила Вайолет. — Как мы будем жить одни?

— Мы найдем работу, — ответил Клаус. — Я могу работать в библиотеке, а ты на какой-нибудь механической фабрике. Солнышко скорее всего работу не получит из-за своего возраста, но через несколько лет и она сможет куда-нибудь устроиться.